Ностальгия

– Этого в деле нет, – говорит он следователю.

– Этот факт имел место, но не вошел в описательную часть ввиду того, что он не имеет решающего значения для прояснения мотивов преступления, сэр.

Готов поклясться, что сержант с трудом сдержал ругательство.

– Как, по вашему, должен был поступить командир роты в сложившихся обстоятельствах?

– Сержант, мы тут не для обсуждения вопросов тактики собрались, – резко говорит председатель.

– Сэр, я в состав суда не просился, меня назначили приказом. И уж коли я тут, прошу разрешения прояснить суть дела, – набычивается сержант.

– Продолжайте, – председатель откидывается на спинку кресла и препарирует холодным взглядом своего строптивого помощника.

– Благодарю, ваша честь, сэр. Итак, сержант?

– В сложившихся условиях было важно сохранить остатки роты. Отойти под прикрытием бронетехники, перегруппировать силы и нанести авиационный удар. Затем вновь занять прежние позиции. Оборонительная линия была растянута до предела, а приданные средства оказались не готовы к огню поддержки ввиду нехватки боеприпасов. К тому же батальон уже выслал нам на помощь резерв – около двух взводов.

– Тем не менее, исполняющий обязанности командира роты предпочел контратаку, да еще включив режим «зомби», – задумчиво говорит сержант. – И что произошло дальше?

– Дальше мы выбили наемников и попали под удар своей авиации.

– Это был случайный удар? Сошедшая с курса бомба или что-то подобное?

– Это был ранее вызванный огонь поддержки, скорректированный до начала атаки. Просто никто не удосужился внести поправку для авиации, – устало отвечаю я. – Бомберы отработали точно.

– Сколько человек погибло при контратаке и при последующем авиаударе?

– Я не имею таких данных. Думаю, большая часть тех, кто выжил после атаки. Мне просто повезло.

– Ясно.

Сержант думает о чем-то. Поднимает голову. В его глазах – понимание. Ну, давай, сукин сын, прояви морпеховское братство.

– Сержант, в момент, когда лейтенант Бауэр получил смертельное ранение, ваша броня была исправна?

– Никак нет, сэр. Броня не работала, сэр.

– Вы подтверждаете это, сэр? – интересуется сержант у следователя.

– На момент убийства лейтенанта Бауэра на его тактическом блоке метка сержанта Трюдо отсутствовала. На момент эвакуации сержанта Трюдо его бронекостюм не работал. Показания тактического блока сержанта Трюдо прервались за полчаса до смерти лейтенанта Бауэра.

– Спасибо, сэр. Сержант, в момент гибели офицера вы были ранены?

– Да, сэр.

– Вы подтверждаете, сэр?

Следователь:

– Подтверждаю.

Физиономия председателя постепенно наливается пятнами на щеках. Он играет желваками.

– Скажите, сержант, в момент смерти офицера боевые действия еще велись?

– Так точно. Вокруг стреляли, сэр.

– То есть, при отключенной броне и будучи раненым, вы не имели возможности увидеть противника с достаточной дистанции?

– Нет, не имел, сэр.

– Какова была видимость в момент смерти офицера?

– Плохая. Сильное задымление, сэр.

– Следствие подтверждает?

– Подтверждаю.

– Не могли вы, скажем, находясь в заторможенном состоянии, увидеть за спиной лейтенанта Бауэра противника и открыть по нему огонь в режиме ручного прицеливания?

– У меня была чужая винтовка, сэр. Броня не работала. Если я и мог стрелять, так только вручную, сэр.

Сержант смотрит на меня внимательно. Кажется, даже не мигает. Куда он клонит?

– На вашем личном счету более шестидесяти противников. И более сорока – за прошлую кампанию. В том числе есть убитые вами в рукопашном бою. Получается, вы опытный боец, сержант?

– Получается так... сэр.

– Вы видели за спиной лейтенанта противника, сержант? Вы открыли огонь по противнику и случайно зацепили офицера, стоящего на линии огня?

– Не помню. Я был контужен. Возможно, сэр.

– Вы стреляли по противнику, сержант?

– Возможно да, сэр. Не могу утверждать однозначно, у меня проблемы с памятью, – говорю тихо.

– Вопросов больше не имею. Ваша честь, прошу квалифицировать смерть лейтенанта Бауэра как неосторожное убийство.

– Поддерживаю, сэр, – неожиданно встревает лейтенант-артиллерист. Все удивленно смотрят на него. Он и сам, похоже, изрядно удивлен.

– Детский сад какой-то, – шипит себе под нос председатель. – Год дисциплинарного батальона, первая категория, без права помилования.

Члены суда:

– Поддерживаю. Поддерживаю.

– Сержант Трюдо, вы приговариваетесь к прохождению службы в дисциплинарном батальоне сроком на один год. На время пребывания в дисциплинарном батальоне вы лишаетесь звания. Вам понятен приговор?

– Понятен, сэр.

Капитан бьет молотком так, что едва его не ломает.

– Конвой, увести арестованного. Следующий!

На ходу оглядываюсь, ловлю взгляд сержанта. Грешным делом я и сам теперь почти уверен, что стрелял в партизана, а не в эту мразь. Спасибо тебе, братан. Даст бог, сочтемся.

Меня запирают в одну из клеток. Наручники не снимают. Капрал просит меня снять знаки различия.

– Не положено, сэр, – словно извиняясь, говорит он.