Ностальгия

— Да херня все это. Жизни радоваться надо. Я это с Ильзой понимать начал. Приходишь домой измудоханый весь, грязный, а она тебя встречает, целует, стол накрыт, и смотрит, как ем, и сама без меня не ужинает. А потом болтаем с ней ни о чем, и так легко, что словами не передать. Мне с ней без всякого траха в кайф.

Он замолкает, ждет, пока официантка выставляет на стол тарелки. Благодарит ее кивком. Разливает нам вина.

— Она ребенка от меня хочет. А я все оттягиваю. Боюсь чего-то. Вот так… — признается Эрнесто.

— Дела… — только и могу сказать я.

— А ты сам? Как твоя подруга? Ника, кажется? Видишься с ней?

— Да нет. После того как обложили меня, поссорился с ней. У нее теперь жених есть. Настоящий, мне не чета. Адвокат. Сытый такой, с бородкой.

— Жалко. Клевая деваха. Высший класс. Слушай, дурень, а пошли ко мне, а? Я тебя с Ильзой познакомлю. Что мы, у меня не выпьем? — Он презрительно качает бокалом.

— Да нет, старик, извини. Не хочется что-то. Давай уж тут посидим. — Меньше всего мне сейчас хочется видеть чужое счастливое гнездышко.

— Ну как знаешь, — легко соглашается Гус.

И весь вечер мы накачиваемся с ним вином, травим друг другу сальные анекдоты и громко хохочем, не обращая внимания на косые взгляды за спиной.

31

В одиночестве брести по Цветочному бульвару ночью — только нервы себе тревожить. Среди ярких разноцветных огней льется сплошной людской поток, словно где-нибудь в увеселительном районе Зеркального в ночь на воскресенье, людей так много, что их смех и разговоры сливаются в ровный гул, смешиваясь с шелестом листвы на деревьях. Повсюду довольные лица, беззаботные женщины в вызывающих одеждах, лица вспыхивают улыбками. Если присмотреться, отличия от увеселительного района все же есть — не меньше половины присутствующих носят ту или иную форму, а вдоль тротуара туда-сюда фланируют моторизованные патрули с хмурыми военными копами. Такая их судьба — службу свою поганую тащить, когда все веселятся. Вечер хорош удивительно легкий теплый ветерок шевелит ветви, небо, чистое от туч, играет переливами Спирального созвездия. И все бы хорошо, да вот не знаю я, куда податься после того, как с Гусом попрощался, а толкаться среди веселой толпы одному — не в кайф. Грустинка какая-то завязла глубоко внутри, хочется посидеть где-нибудь в тихом месте или поговорить с кем неспешно, по душам, да нет такого места сегодня в Марве. Все заведения забиты до отказа, гул и гомон там такой, что собеседнику кричать приходится, даже в массажные салоны очередь и девочки расписаны на часы вперед. Форт-Марв отрывается напоследок, словно последние дни живет, гудит голосами, наперебой обсуждая недавние перестрелки и зачистки местности.

Потихоньку схожу с ума. Потому как, несмотря на поздний час, мне так не терпится позвонить единственному человеку, кого я сейчас хочу видеть. Госпоже лейтенанту. Господи прости, свинство какое! Я совсем мозги растерял. Так я думаю про себя, а руки тем временем достают коммуникатор и набирают необходимый код. Почти полночь! Сердце колотится, грозя продолбить туннель наружу. Что я ей скажу? Каким идиотом буду выглядеть?

— Лейтенант О'Хара, слушаю вас. — Лицо Шар вовсе не сонное, чего я сильно опасался. Она внимательно смотрит на меня. Глаза чуть прищурены. Узнает. — Трюдо? Что случилось? Тревога?

— Добрый вечер, мэм. То есть доброй ночи… — Я совсем смешался. «Доброй ночи» — вроде как пожелание спокойного сна. — Мэм, ничего не случилось. Простите, что разбудил вас. Черт под руку толкнул. Я уже жалею, что позвонил.

— Ага, значит, все-таки ничего не случилось… — Она заметно расслабляется. — Тогда в чем дело? Давайте без предисловий, Трюдо. Я уже поняла — вам неловко за поздний звонок, и вы обычно более воспитанны. Так что можете перейти прямо к делу.

— Черт возьми вашу прямолинейность, лейтенант, мэм! — Я совсем смешался и уже не соображаю, что несу. Была не была! — Дело у меня простое, мэм. Я решил воспользоваться вашим приглашением в бассейн. Помните, в Зеркальном?

— Вы большой оригинал, Ивен… — Она даже игнорирует то, что я только что послал ее к черту. Или делает вид, что игнорирует. — Бассейн? Ночью? На вас спиртное плохо действует. Не пейте больше.

Раз решившись, я иду до конца. Теперь меня танком не остановить. Я почти успокоился — самое страшное позади. Набираю воздуха.

— Мэм, я не пьян. Немного легкого вина — не в счет. Не в моих правилах звонить даме спьяну, да еще ночью. Я прошу вас составить мне компанию. Ночью в бассейне здорово. Вы не пожалеете, мэм. — Видя ее удивление, но вовсе не гнев, продолжаю: — Мэм, я понимаю, вы можете быть заняты. У вас могут быть личные причины для отказа. В конце концов, вы можете сослаться на нарушение субординации. Но если это мне поможет — я очень боюсь, что вы пошлете меня подальше, и молюсь про себя, чтобы этого не произошло. Прошу вас, Шармила!

О'Хара мотает головой. Ее удивленные глаза как чайные блюдца. Она тихо смеется:

— Ивен, вы талантливый командир.

— Почему, мэм?

— Вы умеете добиваться своего. Как, по-вашему, после такой речи я могу отказаться? Кем я буду выглядеть?