Ностальжи. О времени, о жизни, о судьбе. Том II

Толя огляделся. Всё в этой комнатке было ему знакомо и в то же время непривычно. Маленькая гостиная сияла строгой чистотой. В переднем углу красовались иконы, масляно мерцали в свете лампадки лица святых – старушка была очень набожна. Мелко семеня натруженными к преклонным годам ножками, с кухни вышла Марья Петровна с самоваром. Толя проворно поднялся ей навстречу и помог водрузить солидно попыхивавший чайный агрегат на середину стола.

Как приятен бывает чай в зимние вечера, когда человек, намёрзшийся на улице, присаживается к такому самовару! Озябшими ладонями держит он горячий стакан в ажурном подстаканнике и чувствует, как по всему его телу плывёт благодатное тепло. Недавний озноб покидает тело человека, мелкими мурашками он ещё пробегает по спине, но после третьего или четвёртого стакана уже нет его и в помине. А каким уютным кажется стол, если украшен он весёлым самоваром и узорной вазочкой с аппетитным домашним смородиновым вареньем! Наполняется стакан за стаканом, млеет и добреет душа, а беседа течёт бесконечно, приятная, добродушная.

Не заметили, как время подкатило к полуночи, и разговор стал постепенно увядать. И настроение у Марьи Петровны заметно изменилось. Старушка становилась всё более и более рассеянной, вскакивала при каждом шорохе, прислушивалась к чему-то и отвечала Анатолию зачастую невпопад. Её тревога тут же передалась и ему самому. Толя тоже невольно прислушивался к шорохам на улице, ожидание чего-то неприятного, страшного угнетало его сознание. В мозгу всё чаще и чаще больно колотилась беспокойная мысль: «Придут или нет "ангелы"?» По выражению лица старушки замечал Толя, что ей не очень-то хотелось встречаться с «посланцами с того света» при свидетеле, каким оказался он сам, но её добрая мягкая душа не позволяла сказать об этом гостю. Сам же Анатолий твёрдо решил, что из этого синенького домика он не уйдёт до утра, не смотря ни на что.

И правда, примерно через полчаса после полуночи в дверь постучались. Старушка вздрогнула непроизвольно, по спине Анатолия пробежали холодные мурашки. «Пришли!» – мелькнуло в его мозгу. Как будто что-то оборвалось у него внутри – надвигалась неведомая опасность. Весь организм юноши приготовился к схватке, пусть там будут хоть все черти ада. Мышцы его сжались в тугой комок и напряглись, обострились все органы чувств.

Старушка медленно засеменила к двери и дрожащим голоском спросила:

– Кто там?

Ей ответил густой замогильный голос:

– Открывай, раба божия Мария! К тебе снова пришли посланцы святого угодника!

От звуков этого жутковатого голоса стало не по себе Анатолию, омерзительный страх закрадывался в душу. Пришлось призвать на помощь всё своё самообладание. «Бога нет, значит, нет ни чертей, ни ангелов», – старался убедить он самого себя, по крайней мере, как убеждали учителя в школе и устав комсомола. Но страх не проходил, а только ещё сильнее сжимал холодной лапой сердце. Толя встал в углу, прикрывшись портьерой, и стал ждать, что же дальше будет.

Старушка дрожащей рукой сбросила крючок, и в распахнувшуюся дверь тут же и мимо неё вместе с паром морозного воздуха ворвались три страшных чудовища и закружились по комнате с дикими воплями. Развевались чёрные мантии, а не белые, как рассказывала старушка, адские ухмылки искажали мерзкие лица, испещрённые чёрной краской, топорщились рожки в взлохмаченных волосах на голове.

Толя почувствовал, что у него обрывается сердце и падает куда-то вниз. «В пятки», – подумал он с нервной усмешкой и невольно попятился дальше в угол за портьеру.

Немного погодя он услышал ликующий и невероятно знакомый голос:

– Порядок, старая телега! – громыхал один из «бесов». Можешь надеяться, что твой дед не будет кипеть в смоле огненной!

Его слова потонули в дьявольском хохоте и визге, снова послышался громкий топот. «Костя!» – вдруг мелькнула ужасная мысль в голове Анатолия. «Его голос!»

Толя решительно откинул портьеру и шагнул на середину комнаты – троица «бесов» в крайнем недоумении попятилась от него к двери. В руках одного из них была сетчатая авоська с каким-то бумажным свёртком.

– Что ж ты струсил, Костя? – звенящим голосом спросил Толя. – Значит, прибыл «исправлять» ошибку общества? Валяй! Старуха тебе по силам. Но я думаю, что общество тоже исправит свою ошибку: хватит тебе бродить на воле и воздух смердить!..

От этих дерзких слов гневом исказилось испятнанное чёрной краской лицо одного из «бесов», согнулась его длинная змеиная фигура в чёрной мантии.

– Гадёныш! – зашипел он с присвистом. – Я удавлю тебя этими руками, чтоб не звонил ты своим легавым языком! И старуху заодно!