Ностальжи. О времени, о жизни, о судьбе. Том III

Честное слово, за давностью лет уже подзабылось, как надо правильно писать фамилию этого человека: Ешкибаров или Екшибаров. Но точно знаю, что одно из этих написаний является неверным, и оно оказалось по неведомой мне причине в том злополучном тексте, где рассказывалось о грубых нарушениях в подготовке к зимне-стойловому содержанию скота в совхозе «Барабашский». А вот за экономику в районе по партийной линии всегда отвечал именно второй секретарь райкома партии. К сожалению, вырезки той публикации в моём архиве не сохранилось, одно могу сказать, что этому районному руководителю в ней тоже было высказано несколько совсем нелестных слов. И, как я думаю, он и сам тогда не мог, пожалуй, обратить своё внимание на собственную фамилию, сосредоточившись главным образом на обидных критических замечаниях в его адрес. Однако, если он всё-таки заметил бы эту ошибку, то наверняка раздул бы кадило жалоб на меня вплоть до крайкома партии, на бюро которого буквально в ближайшие дни мне предстояло утверждаться. А всё потому, что у него могли быть основания, и я в этом не сомневался, подозревать, что я умышленно исказил его фамилию именно на зло ему в отместку за скандал, который в оскорбительной форме он закатил мне годом раньше, когда оставался в райкоме «на хозяйстве» по причине отпуска первого секретаря Владимира Михайловича Мазура. Тогда он, науськанный моим «доброжелателем» Колей Бобковым, новым редактором газеты «Приморец», обвинил меня в попытке выпустить подпольную газету на территории завода, приняв за таковую моё намерение отпечатать в местной типографии всего-навсего обыкновенный вестник социалистического соревнования, который предназначалось распространить внутри заводского коллектива. Конечно, этому Коле, довольно недалёкому человеку, по моему мнению, стало обидно, что такое обилие интересной местной информации о коллективе СРЗ минуло страницы подопечной ему районки. Но этот партийный чиновник «местечкового масштабу», то бишь второй секретарь райкома партии, даже не вникнув в тему и содержание листка, принялся обвинять меня чуть ли не в уголовном преступлении. Обидевшись на эти беспредметные обвинения и сам тон, которым они сопровождались, я просто хлопнул дверью, сгоряча сел на «Комету» и через час-полтора был уже в крайкоме партии, чтобы найти защиту от всех этих огульных обвинений. Тогда Приморский крайком партии ещё возглавлял Виктор Павлович Ломакин, самый уважаемый в то время человек в крае, к нему-то я и вознамерился направить свои стопы в поисках справедливости. Но ребята в секторе печати отговорили меня от этой сомнительной затеи: мол, с таким пустяком идти к первому секретарю вообще негоже, а ты не бери, мол, дурное в голову, возвращайся и работай спокойно. То же самое сказал мне и старый мой знакомый по сектору печати Иван Григорьевич Тарасов, теперь работавший в краевом комитете народного контроля, и пригласил к себе домой переночевать. У него мы засиделись допоздна за рюмкой «чая», а утром, совсем уже успокоенный, я отправился домой в Славянку первой же «Кометой». И точно, больше никто и никогда не напоминал мне об этой «подпольной газете», снова приветливо улыбался мне при встрече второй секретарь райкома партии, по-прежнему чисто товарищеские отношения оставались со всеми райкомовскими ребятами, только Коля Бобков, главный виновник той катавасии, с той поры избегал общения со мной. А я и не переживал по этому поводу, только некоторое время всё ещё дивился случившейся так быстро метаморфозе. И скоро совсем забыл об этой истории. А тут вот на тебе снова…

Однако и в этот раз торпеда прошла мимо, а боцмана с его волшебным линьком по счастью не оказалось рядом. По прошествии месяца я был уже утверждён на бюро крайкома партии в должности собственного корреспондента краевой газеты «Красное знамя» по трём северо-западным районам Приморья и сразу же отправился знакомиться с ними.