Нострадамус. Полное собрание пророчеств

Если нам удастся определить, кого Нострадамус имеет в виду под словом худой, мы разгадаем смысл катрена. Давайте примем за аксиому, что мирных лет было именно девять. Тогда, согласно довольно любопытной натяжке, предложенной Читэм, под словом худой скрывается вегетарианец Гитлер. Его девятилетнее правление, с 1933 по 1942 г., пока союзники не нанесли ему два поражения – одно под Сталинградом, а второе при Эль-Аламейне, – можно назвать блестящим и в военном, и в политическом смысле. Однако именно здесь предположение Читэм явно хромает, поскольку было бы слишком большим преувеличением назвать эти годы мирными. Третий год шла Вторая мировая война, к 1942 г. унесшая 15 000 000 жизней.

Спасти идею Читэм можно было бы, предположив, что Нострадамус в катрене говорит об альтернативном варианте развития будущего, не имевшего места в реальности. В конце 1930-х гг. Гитлер предупреждал Муссолини – и на этот счет есть соответствующие документы, – чтобы тот готовился к войне, которая начнется в 1942–1943 гг. Однако вскоре после заключения Мюнхенского пакта в 1938 г. Гитлер изменил свое прежнее решение и перенес дату начала завоевания мира на 1939 г., время, когда его противники еще не успели к ней подготовиться. Если бы Гитлер оставил в силе свое первоначальное решение, тогда перед мировым конфликтом его правление продолжалось бы девять мирных лет.

Но в любом случае человек, обладающий большей, чем Гитлер, знатностью, это или американский президент Рузвельт, или британский премьер-министр Уинстон Черчилль. Первый был аристократом по духу, второй – по крови.

Если Нострадамус относит слово худой к Гитлеру, человеку далеко не худосочному, а наоборот – широкоплечему, в 1942 г. находившемуся в расцвете сил, то, следовательно, пророк видит его еще в то время, когда будущий фюрер, голодный и тощий, болтался по улицам Вены. Или же Нострадамус видит его по-волчьи худым и обозленным, солдатиком-посыльным, бегущим по окопам под свист и разрывы снарядов.

Если же катрен говорит о будущем, то тогда под словом «худой» может скрываться Уоррен Кристофер, государственный секретарь в администрации президента Клинтона. Во время написания этой книги (май 1996 г.) прошел слух о том, что он собирается вскоре уйти в отставку. Однако, если этого не произойдет, его миротворческая деятельность и челночная дипломатия продлятся ровно девять лет – два срока президентства Клинтона во время правления демократов.

2 к10

Auant long temps le tout era rang'e,
Nous eperons vn iecle bien enetre:
L’etat des maques & des euls[147]

bien chang'e,Peu trouuerant qu’`a on rang[148] vueille etre.

Еще немного – и все будет организовано,

Мы ожидаем весьма зловещее столетие:
Множество одетых в маски и тех, кто одинок, [духовенство] сильно изменятся,
Немного найдется таких, кто согласился бы оказаться на их месте.

В отличие от своих не очень далеких предков люди XX столетия весьма смутно представляют себе, как это их могут пронумеровать, упорядочить, внести в списки, зачислить в категории, отмобилизовать, объединить и вообще втиснуть в какие-либо рамки.

Основание мира Нострадамуса составлял веками установившийся порядок – непререкаемая божественная власть монарха, жесткая классовая структура общества и абсолютная святость Церкви. Все это либо исчезло само по себе, либо отметено временем. Бог мертв или мертва, поскольку Богом может быть и женщина; монахини рвутся в пастыри, а пастыри бьются за право вступать в брак. Некогда властелины Европы, монаршьи дома считаются отжившими свое время музейными экспонатами, служат мишенью для постоянных насмешек и издевательств. И над всем этим висит туча повсеместной экспансии новых технологий. Историки полагают, что за последнее столетие цивилизация с нашей помощью изменилась, так как мы внесли столько изменений в человеческую цивилизацию, сколько все остальное человечество за все 19 предыдущих веков. Думаю, что пророк, увидев нас и наш век, не поверив глазам своим, в ужасе бы схватился за убеленную сединами бороду.

По мере того как перед Нострадамусом встают картины нашего космополитического времени, взгляд пророка перестает фокусироваться на Франции и начинает охватывать весь мир, который станет, в соответствии с 1 к63, маленьким местом, где броски истории, к добру иль к беде, окажут на каждого из нас влияние гораздо большее, чем когда-либо раньше.