Нотнерт (СИ)

—Это сложно описать словами…— Эмма на некоторое время задумалась, — Реджина была острой на язык, никогда за словом в карман не лезла. Её сложно было назвать приятной, хотя она была достаточно терпима к тем, кто нормально к ней относился. Только рядом с Робином она была мягкой и нежной, как облачко. Вторая же не прикладывала никаких усилий, чтобы хотя бы казаться нормальной. Из неё буквально сочился яд, да она даже двигалась иначе! Реджина сама по себе была очень грациозной и эффектной, наверное, как и любая другая аристократка. У Второй эти черты перемножались между собой, давая в результате ей грацию пантеры и убийственную опасность королевской кобры. Её было невероятно сложно терпеть, само её присутствие набатом отдавало по нервам, а в сочетании с её неуправляемостью и непредсказуемостью, каждый раз общение с ней грозило большими неприятностями. Однако Локсли удавалось контролировать даже её. Вторая отзывалась на его голос, подставлялась под его руки, успокаивалась, когда он смотрел на неё и нормально разговаривала только с ним. Если я могла помочь Робину с Реджиной, то со Второй работал только он.

— Почему он имел над ней такую власть?

Уголки губ Эммы немного дернулись, но улыбка так и не появилась на её лице:

— Реджина любила Робина. Думаю, чувства были настолько сильными, что помимо воли Вторая начала их разделять, а её связь с Робином — тогда в душе — их только укрепила.

— Разве вторая личность может быть настолько связана с первой?

— При ДРИ связь есть, но не настолько сильная. Но, как мы уже обе знаем, мисс Миллс страдала от другого недуга. Робин мог бы хорошо заработать на её случае, если бы опубликовал хоть страницу из своей работы, которую с ней провёл. Но мы вновь сталкиваемся с локслиевскими принципами — делать деньги на истории любимой женщины он не захотел. Имеем, что имеем — личность мисс Миллс распалась на две части. Реджине досталась рациональная часть, в то время как Второй — всё то, что казалось иррациональным. Всё время, пока Вторая выполняла функцию защитницы, ей не доставалось ничего хорошего — по сути, всё насилие происходило именно над ней. Её все боялись, а Робин её искренне любил. Вот и ответ на твой вопрос. Робин имел над ней такую власть именно потому, что только он любил Вторую. Возможно, даже больше, чем саму Реджину.

Я кивнула и жестом показала Свон, что я закрыла себе рот на замок и готова слушать её дальше.

— Работа над интеграцией Реджины осложнялась тем, что Вторая буквально ненавидела первую, о чём не единожды сама признавалась Локсли. Она считала Реджину слабой, не способной защитить себя, недостойной Робина, да и жизни в целом. Попытки Робина переубедить её воспринимались в штыки, она закрывалась от него и не желала слушать. Реджина же, напротив, не без усилий, но смогла принять свою тёмную часть, пыталась слиться с ней и стать, наконец, цельной. Интеграция заняла бы считанные дни, не будь Вторая настолько упрямой. Нужно отдать Робину должное, он определенно умел убеждать, поскольку в один из дней, ему всё же удалось достучаться до Второй.

Эта диагностика ничем не отличалась от последних шести. Вторая всё так же злобно шипела, когда речь заходила об интеграции. Эмма стояла в стороне, детально конспектируя все её реакции на каждом из этапов.

— Я действительно пытаюсь понять тебя, Реджина, — гримаса отвращения отразилась на её лице, когда Робин произнёс её имя. Так было каждый раз, но Локсли упорно делал вид, что он этого не замечает — но пока все твои доводы сводятся лишь к ненависти к самой себе, — Робин устало провёл рукой по лицу и сжал двумя пальцами переносицу, всем своим видом показывая насколько сильно этот разговор его утомил.

Брюнетка наклонилась к нему, прогибая спину, проводя рукой по его ноге и вызывающе ухмыляясь:

— Если хочешь услышать нужные ответы, необходимо задавать правильные вопросы, доктор.

— Хорошо, — Робин мягко убрал её руку и придвинул стул чуть ближе. Теперь они касались друг друга ногами. Эмма постаралась сделать вид, что не заметила, как ножка брюнетки пробежалась по обтянутой носком щиколотке Локсли, — расскажи мне, какие чувства вызывает в тебе интеграция.

Реджина грациозно пожала плечами:

— Злость?

Робин улыбнулся, заглядывая ей в глаза:

— Правда? Мне казалось, что это у нас постоянная переменная.

Глаза пациентки злобно блеснули, но Робин погасил молнии, мягко погладив её по коленке.

— Раздражение?

— Почему?

— Я не понимаю зачем тебе это нужно… — Реджина прищурилась, наблюдая за рукой врача на собственном колене.

— А как ты думаешь?

–Ты хочешь меня убить? — она гордо приподняла подбородок и слегка подалась вперед.

Робин растерянно моргнул:

— Прости, что?

Реджина эффектно вскинула руки в раздражении:

— Сам подумай! Ты просишь меня слиться с этим ничтожеством, а что тогда останется от меня? Ничего!

— Редж… — его голос слегка дрогнул, на лице отразилась вселенская грусть. Локсли мягко погладил её по щеке и, приподняв за талию, усадил себе на колени, крепко прижимая к себе и поглаживая по пояснице, — ты действительно думаешь, что я на такое способен?