Нотнерт (СИ)

— Помочь мне изменить мир, — из комнаты вышел высокий широкоплечий мужчина с густыми бакенбардами на висках. Он был намного крупнее, чем я себе представляла и, честно говоря, жути наводил тоже гораздо больше. Я в ужасе попятились, наблюдая, как Эдвард Коттон подходит к Ней, как его руки собственнически обвиваются вокруг её талии, а Она широко улыбаясь, откидывается ему на спину и мягко поглаживает его предплечья.

— Реджина… — мой голос превратился в жалобный писк.

— Ваша книга, мисс Френч, как и Вы сами — лишь средство достижения цели. Удивительно насколько слепыми становятся люди, стоит лишь поднять тему потери и душевной боли. Этой белобрысой идиотке с синдромом спасителя даже в голову не пришло, что мне это нужно не для того, чтобы почтить память благородного доктора Локсли, — она буквально выплюнула его имя, — а для того, чтобы Эдвард меня нашёл, несмотря на все усилия Маршалла Свон, систему замалчивания, созданную вашим драгоценным супругом, и эту трижды проклятую программу защиты свидетелей! Обвести всех вокруг пальца оказалось совсем не сложно. Мне всего лишь нужно было найти человека, который по своей нелепой неосведомленности, в погоне за своей абсурдной жаждой славы, действовал бы напролом, поправ все тщательно предпринятые меры безопасности. И вот, появляетесь Вы — невинная овечка с большой светлой мечтой. Дело оставалось за малым — найти Айви, словно на скрипке, сыграть на её нелепом чувстве вины, заставить её перестать скрываться и начать открыто взаимодействовать с Вами. И вот Вы, совершенно ни о чем не догадываясь, становитесь такой жизненно необходимой ниточкой Ариадны…

Коттон откинул в сторону её волосы и прошёлся языком по её шее, как плотоядный ящер. К моему горлу подступила тошнота. А Она, блаженно улыбаясь, повернулась к Хайду и нежно, буквально с трепетом провела пальцами по шраму на его лице, которым сама же его когда-то наградила.

— Меня ослепили неверные… Я слишком долго убегала, пожалуй, хватит.

— Я рад, Лилит. Я безумно рад, что ты поняла. — Мужчина усмехнулся, покрывая поцелуями каждый её палец, и, обойдя её, сделал шаг навстречу мне. — Боюсь, свидетели нам не нужны.

Я попятились назад, но уткнулась спиной в парапет, бегущий по периметру крыши. Реджина стояла за спиной Хайда и холодно улыбалась.

— Представляете каким успехом будет пользоваться фильм, когда откроется, что писательница погибла на съёмочной площадке при невыясненных обстоятельствах? Что, по-вашему, могло стать причиной этому? Затяжная депрессия? Осознание того, что от Вас ожидают куда больше, чем Вы способны дать миру?

— Реджина, не нужно…

— Реджины здесь нет, Белль. Есть только я. Не волнуйтесь, умирать не больно. Если подумать, жить гораздо больнее.

— Вспомните, что говорил Вам Робин, — я понимала, что моя попытка оттянуть время не обернётся для меня чудесным спасением, ведь абсолютно никто не знал где мы находимся и помощи ждать было неоткуда, но почему-то мне отчаянно хотелось достучаться до Неё. — Вы больше, чем зло. Больше, чем ненависть. Подумайте, разве Вы поступили бы так, будь Робин рядом? А он ведь всего лишь пробуждал в Вас то лучшее, что уже было сокрыто где-то глубоко внутри! Вы на собственной шкуре знаете, что такое любовь и счастье, а значит и сострадание Вам не чуждо…

— К чему этот скулёж? — Эдвард возвел к небу скучающий взгляд.

— Брось, дай послушать, мне интересно что ещё может сказать эта книжная моль.

— А мне больше нечего сказать. — Я гордо подняла подбородок и посмотрела ей в глаза, — Давай. Толкай. Только сделай это сама. Перешагни эту черту еще раз. Убей для него. Снова. Ведь, похоже, за всей этой болью, которую ты переживала эти долгие тринадцать лет, ты напрочь забыла кто твой настоящий враг.

Эдвард улыбнулся и заглянул себе за спину:

— Что скажешь?

Она сверкнула глазами в мою сторону и покачала головой:

— Слишком много чести. Я не стану марать о неё руки.

Обида сжала моё горло. Для неё я была ничем — очередной пешкой в её большой игре. Я вдруг ясно осознала, что напрасно сотрясаю воздух, что мои слова так и останутся неуслышанными, что всё, что я могу — лишь оттягивать неизбежное.

— Время идет, Лилит, нам нужно торопиться, чтоб успеть уйти незамеченными.

— Тогда не тяни. — Она обхватила руками его широкие плечи и провела кончиками пальцев по его груди, — я знаю на что мы можем потратить время с гораздо большей пользой.

У Эдварда по коже побежали мурашки. Я удивилась какую колоссальную власть Она имела над ним. Казалось, он, не раздумывая, выполнит любую её просьбу. И мне вдруг подумалось, кто же из них двоих на самом деле был страшнее? Дьявол, который создал Лилит или Лилит, которая со злобной усмешкой и ледяным взором так искусно манипулировала Дьяволом?

Теперь от парапета меня отделяли несколько шагов. Скинуть меня с крыши все ещё не составило бы для них проблемы, но повозиться бы пришлось дольше.