Нотнерт (СИ)

«Сегодня к нам поселили новенькую. Она почему-то кричала и пыталась вырваться, видимо, как и я, она безумная, но, в отличие от меня… О, и как красиво смотрятся эти желтые пятна на стене, наверное, малышка Кристалл все же добралась до масляных красок и решила… покупаться, я хочу в душ, быстрее бы настал вечер».

Чем больше страниц прибавлялось к левой стороне дневника, тем бессвязнее становились рассказы девушки. Складывалось такое впечатление, что ее болезнь с течением времени только прогрессировала и лечение совсем не помогало. Иногда она несколько раз писала одно и то же. Её почерк постепенно становился совсем неразборчивым, похожим на почерк врача, заполнявшего мой медицинский полис несколькими месяцами ранее. Буквы практически легли на строчку и повествование обрывалось где-то в начале предложения. На этом записи прерывались: где-то ближе к концу блокнота пропал даже любой намек на смысл и осталось только название больницы, выведенное с разным нажимом и в разной буквенной последовательности. Надписи тянулись от левого верхнего угла дневника к правому нижнему, по горизонтали, по вертикали…

Изучить дневник полностью было невозможно, просто потому, что многих страниц в нем не хватало. Причем, они были вырваны выборочно. Иногда в самом начале отсутствовал лист или два, иногда в середине попадались неровные остатки пары-тройки страниц. Вела ли эта девушка дневник и дальше, был ли у ее истории конец? Или ее погубила мучившая ее болезнь, тем самым прервав ход повествования?

Я отложила дневник в сторону и подтянула ближе ноутбук, вбивая в поисковик всего лишь одно слово — «Нотнерт».

Гугл выдал мне двадцать семь страниц, заполненных фотографиями заброшенного комплекса, здесь же было множество жутких историй, сродни тех, которые выдумывают для того, чтобы заманивать туристов или пугать подростков. Фактов было очень мало. Лечебницу открыли в начале девятнадцатого века, а закрыли на закате двадцатого. На этом факты заканчивались и начинались легенды и мифы.

Некоторое время я задумчиво смотрела на фотографию той самой двухэтажки, стоящей в тумане. Мне сразу вспомнились неестественные для больницы яркие стены, мусор и разруха. В этом месте автор дневника провела несколько месяцев своей жизни, а, быть может, и несколько лет. Где-то должна была остаться информация о работавшем там персонале и о пациентах, проходящих лечение. Мне нужно было зайти в городскую библиотеку и поднять архив, вдруг нашлось бы что-то, что могло бы помочь делу.

Я вновь взяла в руки маленький зеленый блокнот и провела пальцами по кожаной обложке. Блокнот явно был дорогим — об этом свидетельствовали швы, выполненные по краю обложки — они были явно сделаны вручную с использованием дорогих ниток. Я перевернула книжицу и осмотрела заднюю сторону в надежде найти хотя бы название производителя, но тщетно.

— Может, ты зря тратишь на это столько времени? — устало спросила я у самой себя. На что мое подсознание в тотчас дало мне отрицательный ответ. Где-то внутри меня с каждым днем все больше росла уверенность в том, что этот дневник скрывает в себе историю, которая должна быть рассказана. Историю, которая все это время ждала меня.

Часы показывали пол одиннадцатого вечера, когда я, наконец, решила отправиться в кровать. Признавать свое поражение мне не хотелось. В конце концов, у меня еще была пара козырей в кармане, к которым абсолютно не хотелось прибегать, но если выбора у меня не останется…

Факультет журналистики, на котором я учусь, дал мне множество полезных знакомств. И если я, в силу отсутствия какой-либо информации, не могла найти владелицу дневника, это не значит, что другим это тоже не по силам.

Твердо решив завтра же начать копать землю носом, я завела будильник на восемь утра, хотя прекрасно знала, что встану намного раньше. Зеленая книжка, которая ныне покоилась на моей прикроватной тумбочке, продолжала притягивать мое внимание, занимать мои мысли и отнимать все мои силы.

========== ○ АРХИВЫ ==========

Едва ли наступило восемь утра, как я рванула в библиотеку, чтобы в огромной кипе бумаг откопать упоминания о закрытии психиатрической лечебницы. Но, к моему огромнейшему разочарованию, это важное для меня событие, репортеры того времени таковым не считали. В нескольких изданиях лишь мельком упоминалось о том, что в связи с закрытием комплекса, людей с душевными расстройствами перевели в больницы близлежащих крупных городов, а персонал распустили. Словом, в папке, которую я получила, была лишь пара вырезок. И ни в одной из них не было даже упоминания о пожаре в подвальном помещении.

— Извините, вы случайно не знаете, где я могу найти список пациентов вот этой больницы?

Работница архива лениво подняла на меня глаза, потом так же медленно перевела взгляд на изображение, в которое я ткнула пальцем.

— Конфиденциальная информация.

— Вот как? А не могли бы вы подсказать мне контакты тех людей, у которых я могла бы получить разрешение на просмотр этой информации?

— Нет.

— Почему нет?

— Просто потому, что у меня нет никаких контактов.

Я покачала головой.