Нова. Да, и Гоморра

— Сейчас нет. Но могла. Как это было… — Губы ее задрожали, карие глаза вспыхнули. — Когда тот человек хотел… этой штукой… — И наполнились слезами. Она ухватилась за дрожащий подбородок. — Когда он… ломал тебе…

Бадди увидел, что она плачет, и удивился.

— Ну-ну, солнышко, — сказал он и потянулся к ее плечу…

Она ткнулась лицом ему в грудь, вцепилась пальцами в пижаму.

— Это было так больно, так больно!

Ее трясло от боли за его мучения.

— Мне надо, надо было сделать так, чтобы ты не мучился! Тебе это снилось, поэтому я удрала из палаты, прокралась сюда и разбудила тебя. А другие… девочка в горящем доме, шахтер в затопленной шахте… у них это был никакой не сон! Я ничем не могла им помочь! Не могла прекратить их боль, Бадди! Я хотела помочь. Но она была в Австралии, а он в Коста-Рике. — Она зарыдала у него на груди. — А еще один на Марсе! Ну как я могу попасть на Марс? Как?

— Ну успокойся, успокойся, — шептал он, ничего не понимая, и гладил ее жесткие волосы. Но постепенно до него стало доходить. — Ты пришла… чтобы меня разбудить?

Она кивнула, не отрывая лица от пижамы.

— Но как?

Животом он почувствовал, как она пожала плечами:

— Я… я не знаю… может, это из-за музыки.

Он подумал секунду и спросил:

— А раньше ты ничего не делала с тем, что слышишь?

— Я пыталась и раньше. Но получилось… впервые.

— Если раньше не получалось, почему ты на этот раз решила попробовать?

— Потому что… — теперь она говорила спокойней, — я думала, если справлюсь, может, мне станет не так больно.

Бадди чувствовал, как двигается ее челюсть, когда она говорит.

— Так и вышло.

Что-то задрожало в ее лице.

— Мне уже не так больно.

Он накрыл ее ладонь своей, и она ухватилась за его большой палец.

— Ты знала, что мне было ужасно… ужасно страшно?

Она кивнула:

— Конечно, ведь мне было так же страшно.

Бадди вспомнил свой сон. У него похолодело в спине, кожа пошла мурашками. Он вспомнил реальность, породившую сон, и обнял девочку еще крепче, прижавшись щекой к ее волосам.

— Спасибо. — По-другому сказать он не умел, но чувствовал, что этих слов мало, и поэтому медленно повторил: — Спасибо тебе.

Немного погодя она отстранилась, и он опять увидел ее заплаканное лицо и бездонные глаза.

— Тебе нравится песня?

Он заморгал. И внезапно понял, что в голове по-прежнему звучит та же музыка.

— Ты снова… слышишь мои мысли?

— Нет. Но ты думал об этом раньше, а мне просто интересно.

Бадди немного подумал.

— Ага, — кивнул он. — Ага, очень нравится. Мне от нее… хорошо.

Она помолчала и призналась:

— Мне тоже! По-моему, это прекрасная песня. Я думаю, музыка Фауста такая… — и следующее слово она прошептала, будто это что-то неприличное, — живая! В ней жизнь, какой она должна быть! В ней есть все, но боль упорядоченная, в ней есть смысл и порядок, так что снова почти хорошо. А ты так же чувствуешь?

— Н-не знаю… Мне она просто нравится.

— Наверное, — сказала Ли с легкой печалью в голосе, — людям нравится одно и то же по разным причинам.

— Тебе эта песня сильно нравится. — Он опустил глаза, пытаясь понять, как именно ей нравится песня. Но у него ничего не вышло. На его пижаме были темные пятна от ее слез. Он не хотел, чтобы она плакала. Подняв глаза, он улыбнулся. — А знаешь, сегодня утром я чуть его не увидел.

— Фауста? Ты видел Брайана Фауста?

Он кивнул:

— Почти. Я работаю в бригаде ремонтников в Кеннеди. Когда это случилось, — он показал на глаз, — мы как раз обслуживали его лайнер.

— Его корабль? Ты?

Удивлялась она совершенно по-детски, и ему это нравилось.

— Может, я увижу его, когда он будет улетать, — похвастался Бадди. — Я могу попасть туда, куда никого не пускают. Кроме работников космопорта.

— Я бы… — она чуть не задохнулась от волнения, — я бы все отдала, чтобы хоть одним глазком на него взглянуть! Все, что угодно!

— Сегодня утром там было столько народу, просто ужас. Чуть не прорвали оцепление. А я мог просто стоять и смотреть, как он выходит. А я не догадался.

Она во все глаза смотрела на него, сжав крохотные кулачки на краю кровати.

— Ну, я, наверное, увижу его, когда будет улетать.

Бадди наконец добрался до своих пуговиц и стал перезастегивать их правильно.

— Вот бы мне тоже его увидеть!

— Слушай, а давай я скажу, что ты моя сестра. Я думаю, Бим тебя пропустит. Бим — это наш бригадир. — Бадди глянул на ее темное лицо. — Ну, может, не родная. Двоюродная.

— Ты возьмешь меня с собой? Ты правда возьмешь меня с собой?

— Конечно. — Он протянул руку, чтобы подергать ее за нос, но промахнулся. — Ты для меня так много сделала. Чего бы не пойти, если тебя отпустят…

— Миссис Лоуэри! — прошептала Ли и отступила от кровати.

— …из больницы. А?

— Они обнаружили, что я удрала! Меня зовет миссис Лоуэри. Она говорит, что видит, где я, а доктор Гросс уже идет сюда. Меня хотят отправить обратно в палату.

Она подбежала к двери.

Дверь открылась.

— Ли, вот ты где! С тобой все в порядке?

В дверях стоял доктор Гросс. Он схватил ее за руку. Она пыталась вырваться.

— Отпустите меня!

— Эй! — заорал Бадди. — Что вы делаете, она же еще маленькая!

Он заметался на кровати.

Доктор Гросс округлил глаза: