Нова. Да, и Гоморра

— Для тебя амулет означает ту жизнь, о которой ты мечтаешь. — Солнце зашло, оставив румянец на воде. Небо за спиной Вондры стало темно-синего цвета. Она отпустила запястье Гильды. — Почему бы тебе просто не сказать, что ты хочешь иметь семью?

Сияние Претании IV обесцветило нефритовую воду. Волны стали как свинец, алая пена вплеталась в них, как корни — в глинистый берег.

— В мире, куда я возвращаюсь, в секторе, куда иду, это называют питающим источником. Почему бы не использовать термин, принятый в моем мире? Семья? Я понятия не имею, что такое семья.

— Ты лукавишь. Как и мне, тебе прекрасно известно, что семья — это мать, отец и сын, — промолвила Вондра тоном, каким говорят о вещах очевидных. — Базовая модель человеческой репликации. В любой из частей формулы пол можно заменить. Любую часть можно исключить. Но это базовая модель, допускающая исключения, дублирования и замещения.

— Я выросла в лагере клонов, в мире, которому срочно потребовалось резко увеличить численность населения. Ты провела детство в экспериментальной группе для детей с врожденными дефектами на станции Л-пять, которая вращалась вокруг луны. Ни одна из нас не знала настоящей семьи, хотя наше детство не назовешь несчастным. Тем не менее ты работаешь над концепцией семьи, ты поддерживаешь идею семьи в десятке миров. И те, кому близка эта идея, всегда тебя поддерживали. Это традиция, институция со своими формами и историей, которую ее приверженцы отказываются обозначать неким символом, давать ей имя, ибо, по-твоему, стоит ее обозначить — и внутреннее содержание начнет меняться, размываться, приспосабливаться к новым веяниям, хотя те самые люди, которые его меняют, в свое оправдание апеллируют к символу. Ты утрачиваешь постоянство, к которому стремишься, упуская из виду настоящие перемены. — Гильда улыбнулась — это было видно лишь по движению мышц на силуэте ее лица. — Все твои доводы мне известны.

— Да, и, несмотря на это, ты по-прежнему следуешь институции, предлагающей символ, который ты носишь, лишенный определенного значения.

— Я же сказала, Вондра, я верю в то и следую тому, что талисман — мой тали — означает в моем мире. Поэтому он был на мне, когда мы встретились. И поэтому я так легко отказалась от него, исполняя твои поручения в других мирах, во что бы ни верили их обитатели: в семью или в талисманы. Но теперь я ухожу, и мой талисман снова со мной.

— И ты упорно не видишь, как изменилась за это время его суть? — Выражение лица Вондрамах осталось прежним, и все же те, кто знал ее близко, научились распознавать иронию в ее суровых чертах. — Раньше мне было смешно. Теперь нет. Как она изменилась? Говори, женщина.

Серебристые шипы зашипели под ветром.

— Изменяются чувства. — (Камни висели, словно Плеяды, между грудей Гильды.) — Или ты находишь в себе силы признать, что они были такими всегда.

Вондра оглядела поросший мхом плоский выступ.

— Иди сюда, сядь рядом.

Она опустилась на корточки.

Гильда устроилась рядом, плечом ощущая тепло голой руки, так близко, что трава между подошвой ее сапога и ногой Вондрамах сбилась в пучок.

Вондра смотрела на воду, на алые осколки света. Теперь она тоже сидела, упираясь ладонями в скалу позади себя.

— Однажды, — промолвила она, вытянув ногу и покрутив ступней, — у меня был ребенок.

— Ты женщина, обладающая властью, — тихо заметила Гильда. — Возможно, самая могущественная во Вселенной. На свете осталось мало того, чего бы ты не попробовала.

— Вздор, — ответила Вондра. — Если бы я отчетливо не представляла себе, насколько Вселенная велика, насколько она больше меня, то никогда бы не справилась с той властью, которой обладаю. Ты говоришь о воспитании детей. Я расскажу тебе, что это значит в реальности, в самых идеальных условиях, которые дает власть. Отец, мать, сын? Мы знаем, что можно обойтись одним родителем. Сын? Мне в голову не приходило дать жизнь мужской особи. И поскольку семья — это естественное состояние, я следовала моим естественным инстинктам. И я создала дитя… дитя, которому было предначертано стать творцом, великим скульптором. В те времена я увлекалась скульптурой. Поэтому я наделила его всем, что можно извлечь из наших знаний о пространстве и строении материалов, а также записала в его меметосомы трехтысячелетнюю историю ваяния. Но поскольку мой интерес к этому проекту был, как и все остальное, преходящим, я задала кодирующую последовательность нуклеотида, которая ограничивала жизнь моей дочери семью минутами. Ей предстояло последовательно перейти от юности к зрелости и старости за отрезок времени, равный дыханию. — Унизанные кольцами и лишенные колец пальцы Вондры уцепились за теплый влажный камень.

Слушая ее, Гильда втянула голову в плечи.