Нова. Да, и Гоморра

Промежуток между стенами тоже сузился. Время как будто замедлилось. Камешки под ногами впивались в голые ступни. В нишах мерцали язычки пламени. На какое-то мгновение ему представилось, что впереди коридор сужается до размеров трубы.

И тут он остановился, потому что очутился в гулкой пустоте, которая уходила в полумрак и дальше во тьму.

— Куда нам отсюда?

Джоуи подпрыгнул: голос раздался прямо у него за плечом. Он подумал, что надо бежать, побежал…

Что-то тяжелое упало ему на спину. Джоуи качнулся вперед, молнии на куртке звякнули колокольчиками. Слышалось рычащее дыхание, затем кожу под ухом пронзила острая боль.

Вопль Джоуи эхом прокатился по цистерне. Мальчишка оказался еще и кусачим. Джоуи нащупал какие-то ступеньки и стал карабкаться вверх. Тяжесть куда-то исчезла, Джоуи пробежал еще шагов десять, прежде чем сообразил, что он на мосту один. Обернулся и вновь увидел голого мальчишку, силуэтом на фоне огней на карнизе.

— Брось, Джоуи! — Мальчишка тяжело дышал. — Я просто показал тебе, что мое терпение не безгранично.

Джоуи отступил еще на шаг.

Парень сделал два шага к нему. Единственный глаз скрывала тень.

На следующем шаге Джоуи заметил бледный свет. Высоко, очень высоко над ним было окно, разрезанное прутьями решетки и наполненное лунным светом. Луч озарял три стертые ступеньки, а дальше серебрился на мглистой ряби далеко-далеко внизу. Джоуи отступил еще на четыре шага.

— Ей-богу, мне надоело бегать в темноте туда-сюда… — Дыхание шелестело под стук капель. — Хватит уже, покажи мне комнату. Похоже, надо снова тебя проучить.

Темная фигура устремилась к нему.

Она пересекла поток лунного света. Лицо с единственным желтым глазом искажал гнев. Джоуи развернулся, чтобы бежать, но тут же споткнулся и упал, больно шлепнувшись о камень ладонями.

За спиной раздался вопль. Что-то мягкое рухнуло ему на спину, сползло набок и потащило за собой вниз. Джоуи всем телом припал к ступенькам, вцепился в них пальцами, прижался щекой.

И снова вопль.

Джоуи зубами впился в камень и задергал ногами. Что-то тяжелое висело на нем ниже пояса. Раздался треск разрываемой ткани. Тяжесть исчезла.

Крик оборвался всплеском. Эхо звучало все тише и тише, но не умолкало; возможно, это были отзвуки его собственных рыданий.

Джоуи наконец поднялся и пошел вниз. Там, где из окна лился поток лунного света, он остановился.

На краю ступеньки виднелось темное пятно. Джоуи увидел раздавленный золотистый панцирь и рядом с ним бурый сгусток.

Должно быть, тварь укусила мальчишку за ногу, тот поскользнулся и, прыгнув на Джоуи, ухватился за его задний карман. Джоуи провел рукой по заду, нащупал торчащие нитки. Потом, тихо позвякивая, обошел залитое лунным светом пятно.

Дойдя до карниза, он опять затаил дыхание, а когда выдохнул, эхо снова вернулось вскриком.

Напольные часы показывали без четырех минут три.

Глаза бабуина, как всегда, были скошены к блестящему носу; вдруг он повел ими справа налево, потом обратно слева направо. Обнажил желтые зубы. Из хьюмидора зазвучал голос, словно кто-то откашливается:

— Агент икс-эм-кью семь тридцать четыре вызывает куратора сектора восемьдесят шесть, участка бэ. Прием. Прием. Говорит агент… э-э… икс-эм-кью семь тридцать четыре. Вызываю куратора сектора…

— Куратор слушает, — объявил со своего пьедестала мраморный старец. — Докладывайте.

— Эксперимент проходит успешно, сэр. Реакции объекта на провоцирование…

— Да-да, конечно, — перебил бюст. — Знаю, знаю. Но вы не можете не чувствовать некоторое уважение к этим мелким говнюкам. О да, да. Мне это прекрасно известно.

Нарастающий смех был прерван рокотом внизу и тремя отчетливыми ударами, причем второй удар прозвучал значительно громче первого и третьего.

Бабуин скосил глаза, чтобы посмотреть на часы, и как раз в это время Максимиллиан открыл дверь: стрелки показывали семнадцать минут третьего.

Максимиллиан вернулся с прогулки полчаса назад и уже довольно далеко продвинулся в сравнении аполлинеровского «Убиенного поэта»[58] с переводом Паджета, когда сквозь закрытую дверь донесся вой уницикла.

— Воистину говорю вам, братья мои, — читал он, — лишь немногие зрелища не угрожают душе. Кроме театра природы, я знаю лишь один… — Максимиллиан поднял голову и нахмурился; знакомый вой перешел в знакомый рев. — …лишь один, куда можно было бы пойти без страха… — Мотор кашлянул и замолчал, и Максимиллиан закрыл книгу.

— Макс!

Дверь с шумом распахнулась, с размаху стукнулась о книжную полку, и в комнату ворвался Джоуи:

— Макс, оно чуть сюда не проникло! Но у него ничего не вышло! Я перехитрил его! Я заманил его в цистерну. Оно споткнулось и упало в… Боже мой, Макс!

— Ты о чем?

— Оно хотело открыть запертую комнату! — захлебываясь, кричал Джоуи, — И выпустить! Но я не дал! — Он схватился за край стола. — Макс, не делай таких больше! Макс, умоляю, никогда больше таких не делай!