Новая эпоха

Итак, в течение двух лунных месяцев мужчина должен сожительствовать с про́клятой, а затем, когда она будет в образе жабы, бросить её в растопленную печь или костёр. Если эмоциональная привязанность к жабалке искренняя, женщина избавится от своего бремени. В случае ошибочного восприятия отношений со стороны мужчины несчастная погибнет в огне.

М.А. Бондаренко, «О сверхъестественных существах».

Мужчина по-хозяйски чмокнул партнёршу в нос и, тяжело дыша, откинулся на подушки. Марина, прижавшись к мускулистому телу, довольно улыбнулась. Её накрыла изумительная истома. Хотя кое-где побаливало — в сегодняшнем образе Змей оказался немного грубоват, но это было именно то, чего сейчас хотелось ведьмовской душе. Постельные упражнения словно стёрли смертельную усталость, заработанную за последнюю неделю, а главное, за сегодняшнюю ночь, которая была наполнена дождём, беготнёй по полю, убийством нежити и встречей с двоедушником.

— Детка, ты великолепна.

— М-м-м…

— И не переживай. Я всё решу. Твои проблемы — мои проблемы.

— Мгм…

— Женщина вообще не должна тянуть всё на себе. Вы рождены, чтобы радовать глаз.

Слова звучали искренне. В голосе, смягчённом сексом, всё равно слышались металлические нотки.

Жёсткая, мозолистая рука заскользила по женской груди.

— Не надо. Хватит, — пробормотала Марина.

Нечистый зло сверкнул жёлтыми змеиными глазами, встал и начал одеваться. Ведьма с тоской смотрела на широкую, покрытую грубыми шрамами спину, бугрящиеся мышцами руки и бритый затылок.

— Как жаль, что ты всего лишь секс-игрушка.

— Сейчас моя малышка заснёт, а когда проснётся, ей не надо будет думать и действовать. Жизнь станет безопасной. И всё благодаря мне, — откликнулся брутальный мачо. Фраза была не осмысленным ответом, а автоматической реакцией на женский голос.

Сычкова вздохнула. Наваждение рассеялось. Женщина сняла с шеи медальон — маленький, размером с мизинец, глиняный пенис на льняном шнурке, и «брутальный мачо, решающий задачи любой сложности», исчез. Волокита, любак, любостай был опасен лишь для обычных женщин. Глупышек, вызывающих его ради острых ощущений, он убивал в первую же ночь, сразу после любовных игр. Тех, кого выбирал сам, первое время берёг. Иногда дело доходило даже до беременности, которая, впрочем, всегда заканчивалась выкидышем. Но и этих несчастных Змей рано или поздно сжигал. Колдунье бояться было нечего — нечистый полностью лишался свободы воли в её обществе. Сычкова прекрасно понимала — он её ненавидел, но поделать ничего не мог. Медальон держал крепко.

Нужно было вставать и одеваться — любовная гимнастика помогала расслабиться, привести мысли в порядок и успокоиться, но проблемы от этого никуда не девались. К сожалению, Огненный Змей не мог заменить настоящего любимого человека, с которым можно было бы разделить ответственность за происходящее.

* * *

Погребение было условным, ведь все трупы уже сожгли. Последние превратились в прах ночью, после того, как было объявлено об уничтожении Чумы. Но это не помешало собраться у кладбища и установить православный крест, у основания которого прикрепили большую табличку с именами погибших. Тела шестерых украинцев ожидали своей очереди в бараке на пропускном пункте — по традиции, их нужно было похоронить на третьи сутки после смерти. Пятеро оставшихся в живых мужчин и девушка сейчас присутствовали на скорбной церемонии, в полной мере разделяя горе приреченцев.

Сычкова появилась на кладбище уже тогда, когда люди закончили прощаться с родными и близкими. Подошла к отцу, взяла его под руку. Улыбка едва тронула губы совершенно седого Виктора.

— Здравствуй, доча. Ты в своём репертуаре. Почему к началу не пришла?

Они замедлили шаг, постепенно пропуская вперёд сельчан.

— Ты же знаешь, я ненавижу похороны. А здесь вообще катастрофа, — еле слышно сказала Марина.

Мужчина кивнул:

— Пятьсот два человека, из них сто пятнадцать детишек.

Колдунья вздрогнула. Она знала, что потери огромны, но лишь сейчас, услышав конкретную цифру, постигла в полной мере, насколько.

— Какой кошмар. — Женщина почувствовала, как глаза защипало от слёз. — Я слишком долго ловила.

— Ты ни в чём не виновата, — вздохнул Виктор, — сделала всё, что могла. И вообще, если бы не ты, здесь давно не было бы ни одного жителя. Живого, по крайней мере.

Мимо прошёл Глеб, скользнув по сестре невидящим взглядом. Глаза его были красными, нос опухший. На безмолвный вопрос отец ответил дрогнувшим голосом:

— Яна. И вся её семья.

Невеста Глеба. Хорошая, работящая девушка. Свадьбу планировали на сентябрь, ребёнок должен был родиться в начале зимы.