Новая эпоха. От конца Викторианской эпохи до начала третьего тысячелетия

Консерваторы Болдуина стремились создать иллюзию демократии собственников. Они как бы разделяли рабочий класс и низы среднего на уважаемых платежеспособных жителей пригородов (голосующих за тори) и ютящихся в лачугах и муниципальном жилье социалистов-арендаторов, при этом надеясь часть вторых превратить в первых путем смены места жительства. Оруэлл называл это заговором с целью превратить обширную часть общества в «тори и их подпевал», хотя сам Болдуин, естественно, описывал массовое переселение в пригороды совсем другими словами: «Нет более трогательной картины, чем видеть, как работящие мужчина и женщина после многих поколений городских предков получают наконец свой собственный садик».

Владение отдельным домом (или половиной дома) служило знаком определенного общественного положения и респектабельности. При этом, взвалив на себя беспрецедентные долговые обязательства в форме многолетней ипотеки, жители пригородов изо всех сил держались за рабочие места. Тут не оставалось пространства ни для классового самосознания, ни для политической активности. «Двигай вперед или подвинься!» – гласили лозунги консерваторов. «Наверху полно места». Тактика Болдуина во время всеобщей забастовки провоцировала эту прослойку бояться рабочего класса, а консервативная пропаганда рисовала лейбористов в парламенте как защитников тоталитарного социализма, намеревающихся разрушить Англию среднего класса.

Попытка представить низы среднего класса в качестве естественного электората тори говорила о гениальности Болдуина – ни один лидер партии до сих пор даже не пробовал перетянуть представителей этой небогатой прослойки на свою сторону. Принимая в свои объятия новых людей, Болдуин расширил избирательную базу консерваторов и придал ей современную идентичность. После его второго срока партия уже выражала интересы не только землевладельцев и богатых коммерсантов; отныне тори также выступали от лица читателей Daily Mail. Идеологически эти группы связывало негативное отношение к высоким налогам, «социализму» и государству, а также размытый, но довольно ревностный национализм. И снова консерваторы продемонстрировали свою адаптивность и понимание, что для сохранения фундаментальных социально-экономических основ необходимы некоторые поверхностные перемены.

Несмотря на тяжелое переутомление, Болдуин вышел на выборы 1929 года с уверенностью. Пусть они происходили на фоне увеличившейся безработицы и недавней всеобщей забастовки, но лидер тори возлагал надежды на то, что люди, не одобрявшие рабочий протест, проголосуют за его партию из страха и благодарности. К избирательной кампании подключили превосходные финансовые ресурсы консерваторов, взяв старый тон Лоу – «спокойствие». По всей Англии появились плакаты с портретом Болдуина и подписью «ЧЕЛОВЕК, КОТОРОМУ МОЖНО ДОВЕРЯТЬ!», на них значилось: «Безопасность прежде всего». Сам слоган как бы намекал на предполагаемую опасность – лейбористское правительство наверняка начнет проводить революционное законодательство.

Либералам же при их невеликой избирательной базе требовался какой-то броский призыв. Ллойд Джордж, в 1926 году наконец сменивший Асквита на посту лидера партии, предложил программу, отличающуюся дерзостью, радикализмом и неким шармом – то есть всеми теми качествами, которых так не хватало партии в период председательства Поддатого. После всеобщей забастовки Ллойд Джордж проникся идеями Джона Мейнарда Кейнса и разработал амбициозный проект общественных работ. Теперь он продвигал свой план под девизом «Мы можем победить безработицу». Привычная экономическая парадигма трактовала безработицу как неизбежность; считалось, что население обладает тем большими средствами, чем меньше правительство тратит и облагает налогами. Лидер либералов отбросил эту теорию и заявил, что правительство должно занимать деньги для финансирования общественных работ и тем самым увеличивать занятость. Поскольку этот план предполагал отход от экономики невмешательства, многие либералы приняли его враждебно и без всякого понимания. Им недоставало ни интуитивного чутья Ллойд Джорджа в экономических делах, ни его восприимчивости к переменам в духе времени. Его экономические решения и смелые «социалистические» меры оказались успешными во время войны; события 1930-х годов показали, что он также был прав, защищая государственные траты в 1929 году.