Новая эпоха. От конца Викторианской эпохи до начала третьего тысячелетия

Канцлер Невилл Чемберлен настаивал, что массовая безработица – неизбежное следствие действия рыночных сил. И все, что остается администрации, – это ждать, пока улучшится экономическая обстановка, хотя это вряд ли случится «раньше чем через десять лет». Контраст в его подходах по сравнению с финансовым кризисом 1931 года не прошел незамеченным. Сейчас кабинет собирался сохранить валюту и банки «сбалансированным бюджетом», что на практике означало серьезно урезанные выплаты по безработице. Выходило, что шахтеров, литейщиков и корабельщиков можно бросить в водоворот рыночных сил без всякой помощи, а банки – нет. Администрация практиковала капитализм для производственного сектора и социализм – для финансово-валютного. Левые критики напоминали коалиции, что Англия – одна из самых богатых стран мира и центр одной из крупнейших в истории империй.

Ничего не делая для безработных, Национальное правительство усугубило обнищание большой части населения. Они лишь пытались снизить действующие пособия из соображений «экономии»; когда человек долго не мог устроиться на работу, и «страховые выплаты», взятые из его же отчислений, заканчивались, или завершался полугодовой срок, получаемое им пособие уменьшалось, по словам одного социолога, «до мизерной суммы, которой едва хватало, чтобы не умереть, а также не стать источником чрезмерных проблем для власти». Да и это скудное пособие назначалось безработному лишь после прохождения «теста на бедность», призванного подтвердить, что тот достаточно «неимущий» и «заслуживающий». Если у безработного обнаруживались альтернативные источники дохода – скажем, были сбережения, или кто-то из членов семьи работал, – то пособие или уменьшалось, или вовсе отменялось.

Тест на бедность горячо приветствовали люди из пригородного среднего класса. Деньги из государственной казны не следовало «транжирить» на тех, кто в них не нуждался; к тому же «чрезмерные» пособия удерживали безработных от того, чтобы совершить «усилие» и поискать место. Считалось абсолютно разумным, что безработного человека, отказавшегося от места в 400 км от места проживания его семьи, нужно лишить выплат. Естественно, сами безработные придерживались иного мнения: почему нужно наказывать человека, не по своей вине потерявшего работу, за то, что у него есть сбережения? Почему перед его семьей должен стоять выбор между голодом и переездом за сотни километров?

Безработные ненавидели этот тест на бедность. Чиновники из местного Комитета общественной помощи (КОП) являлись к ним домой без предупреждения – проверить, не работают ли дети, не покупали ли в семье недавно одежду или мебель. Если обнаруживалось то или другое, выплаты немедленно урезались или прекращались. Служащие КОПа могли потребовать заложить в ломбард какие-то хозяйственные вещи или одежду, и только тогда семья могла претендовать на пособие. Одна женщина попыталась доказать свою бедность представителю комитета, показав выдвижной ящик, в котором спала ее маленькая дочь. Совершенно не впечатленный, чиновник «спросил, кормлю ли я ее грудью, и [когда] я ответила утвердительно, он уменьшил пособие на ребенка» на том основании, что ей не требуется другое питание. Тест на бедность наносил удар по экономическому и психологическому состоянию человека. Трудовой люд, до сих пор независимый, принуждали открывать двери перед преемниками ненавистных блюстителей Законов о бедных, которые унижали их бестактными вопросами. В том, как функционировала государственная бюрократическая социальная система, наблюдалась некая горькая ирония: имея полномочия влезать во все аспекты жизни людей, она не давала им ни помощи, ни безопасности.

За 1932–1933 годы около 180 000 получателей пособия полностью лишились казенных выплат, а остальным их урезали вдвое, «сэкономив» правительству 24 миллиона фунтов. Чемберлен неохотно признавал, что система нуждается в «рационализации», однако попытка увеличить ее «действенность» через Закон о безработице 1934 года мало повлияла на участь тех, кто по-прежнему не имел трудового дохода. Обеспечение грантами «особых» территорий также не привело к каким-то серьезным сдвигам.

* * *

В сфере безработицы проводились широкомасштабные социологические исследования. «Ежегодно из Лондонской школы экономики и других мест, – писал журналист Малкольм Маггеридж, – множество серьезных людей, мужчин и женщин, отправлялись в зоны экономического упадка и ставили там свои палатки». Так проявлялось политическое сознание эпохи и его «научный» дух. В 1936 году исследователи основали Организацию массовых наблюдений, ставившую целью сбор данных о британском народе; ее ежемесячный журнал предлагал жадным до фактов читателям социально-экономическую статистику и анализ тенденций.