Новая фантастика 2021. Антология № 5

– А теперь обратите внимание на наш новый экспонат! Желтый квадрат! Непревзойденное творение супрематизма! – начала Галина, и Вацлав впервые за долгие месяцы увидел людские затылки. Люди заахали и завосхищались.

Внутри стало как-то пусто, засосало под ложечкой. Точно такие же чувства одолевали его, когда он увидел необитаемую квартиру, помогая другу-инженеру при переезде. Белесые обои, грязные полы и огромные окна, заполняющие собой всю стену. Твой шаг раздается эхом по безжизненному пространству, ударяясь о стены и летя то к полу, то в окно. А сейчас по его внутренней пустой квартирке гремучим эхом разносились слова «непревзойденное творение супрематизма» – отражались от грудной клетки, уносились в черепную коробку и обратно… Так до бесконечности.

Эхо внутри стало совсем невыносимым, отчего Вацлав пропустил всю речь Галины об этом желтом уродце. Но она была явно длиннее его приятностей.

Чертежник стал себя успокаивать. О чем там разговаривать? Квадрат как квадрат, пусть и цвета куриного желтка. Чего особенного-то?..

Подошла следующая группа. Вацлав засек время. Так, интереса ради. Что ж тут постыдного?

В Вацлава будто поместили моторчик. Он жужжал и щекотал его изнутри, вынуждая пританцовывать на месте от нетерпения.

Ну о чем, ну о чем там говорить? О прямых углах? О желтушном цвете? Никакой глубины, никакого авторского замысла! Бездушная пустая безвкусица! Десять минут! Целых десять минут Галина трепалась об этой квадратной бездарности!

– Вон оно как?! – зашипел Вацлав, готовый наброситься на желтого недруга. Лишь запрет на вылазки его останавливал.

Кто-то крикнул «Мазня!», и Вацлав был с ним солидарен. Ведь искусство – оно не для каждого.

* * *

Когда музей закрылся, Вацлав вылез из своего черного скворечника и решительно направился в сторону противоположной стены. В голове играл военный марш, такой, как при параде на Красной площади. Парам-пам-парам-пам-парам-пам! Слышишь первые аккорды, а ноги сразу начинают шагать, как у солдатика, руки же крепко сжимают воображаемое ружье. Смотришь в сторону командира, а в сердце гордость через край хлещет. Улыбаешься, разрумянился, руками двигаешь в такт музыке. Люди тебе машут, подбрасывают шапки в воздух, под кирзовые сапоги летят кроваво-красные гвоздики.

В голове все еще шумел салют, когда желтый квадрат возник перед Вацлавским носом.

– Эй, товарищ! Вылезайте, у меня к вам серьезный разговор! Товарищ! – позвал чертежник, барабаня кулаком по стене. Человеком он был скромным и добродушным, оттого не позволял себе вольностей вторгаться в чужое пространство. – Вылезайте немедленно! Товарищ!

Но квадрат молчал. То ли от переполнявшего высокомерия, то ли от внутренней застенчивости. То ли от того, что сидевшая в нем душа до смерти напугалась разъяренного чертежника. Кто бы мог подумать! Целых десять минут уделила Галина этому снобу и трусу!

– Товарищ! – еще раз воскликнул Вацлав и с силой ударил по стене.

Картина качнулась на прозрачных лесках. Он заскрежетал зубами от неудовольствия, однако, влезть не решался.

– Вон оно как! Ну, держись! – Вацлав набрал в грудь воздуха и забрался в желтое отверстие.

* * *

Комнатка была не больше Вацлавской, только квадратная и пустая. И верх, и низ – все было желтым, как березовый лист глубокой осенью. Ни стула, ни даже скромной табуретки. Тоска.

Вацлав смерил квадрат шагами. Вышло три на три с половинкой. Присвистнул и почесал затылок.

«Если душа, даже самая ничтожная, не будет вложена в произведение, оно станет обычной мазней и бессмыслицей!» – вспомнил он мелодичный голос Галины. Неужели наврала? Обхитрила!

Так и ходил он по квадрату, недоуменно разглядывая гладкие стены. Салюты в голове давно отгремели, марши стихли. На смену им пришла звенящая, болезненная пустота. Вацлав вертел головой, не понимая, где прокололся. Он ощутил себя пышной конструкторшей, пыжившейся познать смысл его черного круга. Смысл не познавался, душа не находилась. В голове вскипал разозленный чайник. Из ушей вот-вот пар повалит от усердия!

И тут его взгляд упал на маленькую темную точку в самом углу картины. Чертежник вкрадчивым шагом подошел и пригляделся. На стыке трех плоскостей сидел обычный кузнечик. Тот самый, который «представьте себе, представьте себе, совсем как огуречик», «зелененький он был». Сидел и смотрел на Вацлава фасетчатыми глазами, шевеля крохотными усиками.

Вацлав опустился на коленки. Кузнечик сделал нерешительный шаг из угла. Наверное, для него Вацлав был необъятным Гулливером, без конца и края, как горная цепь. Не обойти его, не измерить, так он величественен в своем безмолвии.

Букашка приветственно почесала крылья шипастыми ножками, издавая тихий стрекочущий звук.

– Вон оно как… – задумчиво потянул Вацлав, разглядывая хозяина картины. – Это о тебе Галина целых десять минут говорила?

Кузнечик не ответил. Прицелился и сделал затяжной прыжок на Вацлавскую коленку. Чертежник схватил его пальцами за ноги и поднес к глазам, чтобы лучше разглядеть.