Новая имперская история Северной Евразии. Часть I

…Поход в Константинополь продолжался несколько недель: сначала по Днепру, через пороги, чьи названия Константин Багрянородный приводит отдельно «по-росски» и «по-славянски». Потом по Черному морю вдоль болгарского побережья, до границы с Византией в городе Месемврия (ныне Несебыр). Здесь основная часть участников похода оставалась на отдых, а товары перегружались на византийские суда и в сопровождении купцов и послов отправлялись в Константинополь. Там, под стенами города, в округе монастыря Св. Мамонта находилось небольшое подворье рѹських купцов, которые имели право жить в нем до шести месяцев в год. В начале осени караван возвращался в Киев, и начинался второй этап организационно-хозяйственной деятельности Рѹськой земли, направленной уже не вовне, а внутрь сообщества:

Когда наступит ноябрь месяц, тотчас их архонты выходят со всеми росами из Киава и отправляются в полюдия, что именуется «кружением», а именно — в Славинии вервианов [т.е. древлян], другувитов [дреговичи, к северу от древлян], кривичей, севериев [северян] и прочих славян, которые являются пактиотами росов. Кормясь там в течение всей зимы, они снова, начиная с апреля, когда растает лед на реке Днепр, возвращаются в Киав. Потом так же, как было рассказано, взяв свои моноксилы, они оснащают [их] и отправляются в Романию [т.е. в Византию — Восточную римскую империю].

Объезд подвластной территории Киевским князем напоминает подобную практику эмира Волжской Булгарии и объезд каганом Хазарии в летние месяцы родовых кочевий: это был способ наглядной репрезентации верховной власти в отсутствие регулярных институтов представительства центральной власти на местах. Помимо представительской функции, полюдье («выход в люди») выполняло важную хозяйственную задачу, коль скоро князь с дружиной поступали на полное содержание подданных. Впрочем, и эта «хозяйственная» сторона дела была неразрывно связана с политической. Во-первых, угощение и пир являлись частью древних ритуалов обмена и одаривания как основы поддержания социальных связей. В этих ритуалах, сохранившихся в частных отношениях до наших дней, крайне важен элемент взаимности: нельзя не ответить подарком на подношение, и ценность его должна быть эквивалентна, иначе немедленно устанавливается иерархия главного-зависимого (щедрого-скупого, старшего-младшего, богатого-бедного). То, что обмен был непропорционален (принимающая сторона кормила князя с дружиной), символически ставило «гостей» в зависимое положение, подчеркивало контрактный и обусловленный характер их власти. «Долг платежом красен», и принятие пищи и крова от подчиненных «племен» (как «хлеба-соли» в современных церемониях) не только подтверждало отношения дружбы и невозможность насилия по отношению к хозяевам, но и обязывало князя и дружину оказывать им услуги в будущем. На второстепенность хозяйственной роли «кормления» указывает и то, что продолжалось оно лишь полгода (в отличие от практики позднейших эпох, когда должностные лица полностью содержались за счет местного населения). Если дружина могла прожить полгода за счет иных источников, теоретически можно было добывать продовольствие и не покидая резиденции князя. Правда, это либо создало бы дополнительную нагрузку на окружающие Киев земли полян (в случае безвозмездного получения продуктов), либо поставило бы их в привилегированное положение (в случае приобретения еды за плату). «Кружение» в полюдье позволяло равномерно распределить нагрузку на все территории Рѹськой земли, не дискриминируя отдельных союзников-«пактиотов».

Характерно отсутствие упоминания Новгорода и вообще «внешней Росии» в описании маршрута «кружения». Остается только гадать, вызвано ли это отрывочностью информации, доступной Константину Багрянородному, подразумевал ли он Приильменье, когда писал про «прочих славян», или территория первоначальной Рѹськой земли подобным же образом обходилась дружиной младшего князя-наместника из Ладоги или Новгорода. Также открыт вопрос о том, как товары, отправлявшиеся в июне по Днепру в Константинополь, были связаны с «кружением»-полюдьем. Если племена-пактиоты уплачивали дань серебром — каково было их участие в торговле, единственном источнике поступления монет? Если рабов и продукты леса (мед, воск, меха) для продажи брали у племен, то на каких условиях? Была ли это часть дани, собираемой князем и дружиной, или товарами, отдававшимися местным населением «на реализацию» организаторам караванной торговли?