Новая имперская история Северной Евразии. Часть I

Население юго-восточного побережья Балтийского моря, представленное преимущественно балтскими племенами (см. карту) — племенным союзом, который соседи называли пруссами, куршами (куронами), и пр., — в конце I тысячелетия н.э. постоянно подвергалось набегам викингов (данов и шведов). Начиная с XI в. курши и некоторые соседние племена сами начали совершать набеги на скандинавское побережье и заниматься морским пиратством на Балтике. Дальше на северо-восток — на землях финно-угорских племен ливов и эстов — начинались стратегические торговые пути: Балтийско-Волжский (через Финский залив и Неву) и Балтийско-Днепровский, наиболее южный маршрут которого проходил по Западной Двине / Даугаве (от Рижского залива до Полоцка). Эти земли также испытывали влияние пришельцев — купцов и варяжских дружин, а потому тоже нашли упоминание в исторических источниках. С другой стороны, на юге и юго-востоке балтские племена к концу I тысячелетия н.э. граничили с Польским княжеством (с 1025 г. королевством) и Рѹськой землей. И лишь земли в средней части этого региона, в лесистом и озерном краю вдоль среднего и верхнего течения Немана, оказались в стороне от бурных событий конца I — начала II тысячелетия. Берега верхнего течения Немана Аукштайтии (от лит. aukštas − «верхний») — Верхней земли — населяли балтские племена, а также славянские колонисты. Значительная часть территории была заселена чересполосно, аукштайтские племена доминировали в западной части, славянские — на востоке.

Но и считающиеся преимущественно славянскими территории Верхнего Принеманья вошли в политическую систему Рѹськой земли сравнительно поздно: тамошние князья (прежде всего, напрямую зависимого от Киева Городенского княжества) упоминаются летописями только со второй четверти XII века, то есть уже после Любеческого съезда, когда основной проблемой было не «окняжение» свободных общин, а регулирование отношений разросшегося рода-сословия князей. Литва — сосновые пущи к северо-западу — являлась периферией этой периферии, населенной типичными «лесовиками» Северной Евразии.

В первый раз о «границе Русии и Литвы» (confinio Rusciae et Lituae) упоминается в германской хронике под 1009 годом: где-то в районе современной Западной Беларуси был убит пруссами немецкий проповедник Бруно Кверфуртский. Он успел снискать славу, обращая в христианство венгров, затем через Киев проследовал к печенегам и крестил несколько семей, оставив им даже особого епископа. Однако оседлые пруссы, которые стали очередным объектом отважного проповедника, оказались гораздо опаснее и агрессивнее кочевников. Вероятно, роковой для Бруно оказалась встреча с ятвягами, входившей в прусский союз племен группой, как раз и обитавшей между польскими, рѹськими и литовскими землями. Ятвяги не раз попадали в хроники, совершая набеги на соседей или становясь жертвами ответных походов (так, еще в 983 г., едва утвердившись в Киеве, на ятвягов ходил Владимир Святославович, в 1038 г. на них напал Ярослав Мудрый).

В 1040-х годах Литва — обособившаяся территория или население, так себя называющее, — оказывается вовлеченной в пограничную политику Ярослава Мудрого, помогавшего польскому королю подчинить Мазовию на севере страны. Совершив поход на Мазовию через Литву, Ярослав включил ее в сферу влияния Полоцкого княжества (см. карту), что выразилось, как обычно, в установлении даннических отношений. Почти на полтора столетия перипетии истории Полоцкого княжества становятся основным внешним фактором для населения Литвы. Судя по всему, происходит постепенная интеграция литовских земель и западных окраин княжества на основе взаимодействия в торговле, военном деле и повседневных контактах.

Само Полоцкое княжество после смерти Ярослава Мудрого в 1054 г. входит в продолжительную конфронтацию с триумвиратом Ярославичей, которые в 1067 г. сумели захватить в плен неугомонного полоцкого князя Всеслава, совершавшего разорительные набеги на соседей. Однако удача улыбнулась полоцкому князю в 1068 г., когда киевляне изгнали разочаровавшего их Изяслава Ярославича, а освобожденного из заточения Всеслава провозгласили своим князем. В 1071 г. Всеславу удалось вернуть себе полоцкое княжение, которое он удерживал до своей смерти в 1101 г. Вражда с претендующими на главенство киевскими князьями перешла по наследству преемникам Всеслава Полоцкого, но это была уже эпоха после Любеческого съезда. Само Полоцкое княжество было разделено между 6 или 7 сыновьями Всеслава на удельные княжества, которые продолжали дробиться. В это время, видимо, и появляются в восточных пределах Аукштайтии рѹськие княжества вроде Городенского (Городцовского), в поисках расширения территории и подданных, распространявших свое влияние на литовские земли.