Новая инквизиция

Человек поднял голову. Юровский взглянул в его глаза и понял всё. Выбор сделан. Человек смотрел спокойно и отрешённо, словно уже — оттуда. Юровскому стало пусто и страшно, холодно внутри. Сердце резанула боль — хоть у солдат Инквизиции и не бывает сердца… Губы человека зашевелились. Звуки дошли с опозданием. Сейчас скажет что-нибудь патетическое, подумал Юровский тоскливо, что-нибудь про последнюю свою службу России…

Человек сказал неожиданное:

— А как же вы… потом… с этим?

На лице Юровского впервые мелькнуло нечто, похожее на усмешку.

— Недолго, с таким не заживаются. Разве что… Отдачу может сгладить золото, много золота вокруг… Тогда можно прожить слишком долго… Да откуда оно, золото, при такой-то работе?..

Он булькнул ещё спирта, не пил, держал стакан в руке. Сказал:

— Мне достаточно шестерых. На вершины классической гексаграммы. Кто останется?

Спокойствие ушло из взгляда человека. Может быть, этот выбор оказался ещё страшнее.

Кто?

О себе человек не думал. Алике? Алике никогда не расстанется с ним и с детьми… Сын? Долгожданный, любимый… Но — как они не обманывали себя, неизлечимо больной. Дочери? Которая?

Человек разлепил губы:

— Настя… младшая…

Юровский кивнул. Будет жить. Все оставшиеся годы под чужим именем, но будет…

— Когда? — спросил человек.

— Сейчас, — ответил Юровский.

Сил не было — встать, подойти к двери, отдать команду. Он стиснул стакан в кулаке — звонко хрустнуло, спирт с кровью закапал на стол. Дверь тут же распахнулась. Двое, мадьяры из интернационального отряда. Винтовки с примк-нутыми штыками, дегенеративные рожи морфинистов…

Юровский встал — мертвенно-бледный. Одёрнул кожаную куртку. Небрежно сунул маузер в футляр-кобуру. И снова стал самим собой. Твердокаменным большевиком-ленинцем, товарищем Юзефом. Несгибаемым комиссаром. Инквизитором с разорванным сердцем…

— Пойдёмте, гражданин Романов.

Часть третья МЛАДЕНЦЫ ВИФЛЕЕМА

…Начаше мучити мниха вельми немилостивно. За 3 лета по вся дьни озлобляем и вяжем, на огни пометаем, ножи разрезаем, окование имый руце и нозе пребываа жгом, от глада и от жажи скончаваем…

Киево-Печерский Патерик, Слово XVII

Глава первая

Двое в серой форме и один в камуфляже обошли «ниву» Лесника, попинали колёса, подёргали запертые двери. Послушали истеричное мяуканье сигнализации. Сверили номер с какой-то бумагой. Сели в бело-синий «форд» с большими буквами ДПС и уехали.

Обычная проверка, подумал Лесник. Не угнана ли, не брошена. Не виднеются ли на заднем сиденье мешки с надписью «гексоген». Не торчат ли ноги трупа из багажника… Однако — звоночек. Пора двигать отсюда. Скоро Юзеф обнаружит исчезновение агента, затем убедится, что система пеленгации не отзывается… И задействует план «перехват».

Или уже обнаружил, убедился, задействовал.

— Нам не стоит куда-то ехать, — сказала Анна. — И незачем снимать жильё. Продуктов на неделю можно закупить и здесь. А квартира, про которую никто не знает, у меня есть.

Конспиративная квартира у скромной библиотекарши. Всё чудесатее и чудесатее, как говаривал один знакомец Лесника…

— Моей соседке пришлось срочно улететь, отец у неё при смерти, — объяснила Анна. — А она подрядилась месяц присматривать за квартирой своей дальней родственницы — поливать цветы, вынимать газеты из ящика… Буквально на бегу отдала мне ключи и попросила не дать засохнуть цветочкам… Никто про это не знает.

— То есть с родственницей, с владелицей квартиры, — ты не знакома?

— Нет. Даже с улетевшей мы не слишком близкие подруги. Просто не нашла никого другого в спешке.

Может сработать, подумал Лесник. Вполне. Если сидеть и не высовывать носа. Даже меньше риска засветиться, чем с поездкой и поиском жилья.

— Хорошо, — сказал он. — Поехали не откладывая.

…Он свернул на уходившую в поля дорогу. Асфальт здесь покрывала толстая корка засохшей грязи — похоже, сей путь использовали лишь трактора да грузовики, вывозящие по осени дары полей. Пусто, ни людей, ни машин. Лишь в вышине кувыркались два чибиса, демонстрируя чудеса воздушной акробатики.

— Я всю жизнь мечтала о приключениях… — заговорила Анна. — Наконец, одно пришло, — и всё совсем не так, как пишут в романах. Неприятно, и непонятно, и хочется, чтобы побыстрее кончилось… Надеюсь, за неделю вы управитесь…

— Постучи по дереву, — сказал Лесник.

— Это не дерево, — сказала Анна.

— Это злой Крокодил, — ответил он машинально. Старая присказка — его и Радецки.

— Самый большой друг девочки… — закончила присказку Анна.

Случайно этого она сказать никак не могла. Он молчал. И смотрел на неё.

— Эдик попросил меня передать человеку, который ответит именно так… Твоего имени он не называл. Надо же, совсем вылетело из головы, только сейчас вспомнила…

— Передать что?

— Передать дословно следующее: «Первый уровень, пароль старый».