Читаем Новая история Арды (СИ) полностью

— У вас очень красивый дом, Ломьо, — Астальдо зашёл внутрь и ещё раз убедился, что сестры тут нет. Как и её нан-эльмотского отшельника.

— Ну что вы, лорд, разве его можно сравнить с вашим дворцом в Тирионе, — Маэглин смутился от искренней похвалы дяди.

— Тот дворец строили очень много эльфов, и к тому же им помогали мастера - майар Аулэ, — Финдекано вспомнил рассказы деда, невольно поделившись ими осанвэ с племянником, и тот вдруг светло улыбнулся в ответ.

— Да, с этим не поспорить, лорд, мы свой дом строили вдвоём с отцом.

— А где Арельдэ? — как бы невзначай спросил Астальдо, на что Ломион сильно удивился.

— Не знаю, лорд Финдекано. Отец не успел рассказать мне, куда они уезжают.

— Жаль. Очень жаль. Я надеялся увидеть здесь Ириссэ.

— Тут никого нет, — Маэглин занялся приготовлением ужина, предоставив дяде возможность одному продолжить осмотр дома. Когда Фингон вернулся на кухню, то обнаружил стоящий на краю стола небольшой светильник работы форменосских мастеров, который освещал пару деревянных плошек с медом и вареньем, блюдо с кусками тонко нарезанной ветчины и пару чаш, в которые племянник с осторожностью налил ещё бурлящий взвар из маленького котелка, висевшего над жарко пылавшим огнём в очаге.

— Прошу вас. Угощайтесь, лорд Финдекано.

— Я тебе уши оторву, если ещё раз назовёшь меня лордом! — усмехнулся тот, присаживаясь на добротно сделанный стул и с удовольствием откидываясь на удобную высокую спинку.

— Хорошо, лорд… дядя, — Ломион сильно удивился, и Астальдо тотчас ощутил это, осанвэ приняв картинку с воспоминаниями племянника о жизни в Гондолине. Турукано никогда не позволял себе подобного обращения с Маэглином, всегда держа сироту на достаточном расстоянии от себя.

— Вот и молодец, — почувствовав зверский аппетит, Финдекано с удовольствием отведал предложенное угощение, и взяв в руки чашу с горячим душистым напитком, вновь попытался разговорить Ломиона. — Вы давно построили этот дом?

— Нет.

— У тебя были игрушки в Нан-Эльмоте?

— Игрушки? — племянник удивился вопросу. — Конечно. Мне их делали и мама, и отец.

— Тебе было тоскливо всё время жить в сумрачном лесу?

— Нет.

— Отец часто наказывал тебя?

— Почему вы об этом спрашиваете, дядя? — Маэглин кинул быстрый взгляд на родича и спрятал лицо за чашей, которую держал перед собой, упершись локтями о столешницу, и Фингону померещилось, что глаза племянника недобро сверкнули.

— К моему великому сожалению, Арельдэ мало рассказывала о жизни в Нан-Эльмоте.

— Мы хорошо жили втроём, никто меня не бил и не заковывал в цепи, — буркнул Ломион. — Про отца много чего болтали… его враги.

— Не бойся, я просто хочу лучше понять…

— Дядя, если вы мне не верите, я могу открыть вам осанвэ, — Финдекано мгновенно почувствовал горечь в словах племянника, который хотел, но не смог скрыть досаду.

— Хорошо, — нолдо показалось, что он слишком поспешно кивнул, но погруженный в свои невесёлые думы Маэглин не заметил этого, и на Астальдо хлынул поток воспоминаний. Глубоко погружаться в память племянника нолофинвион не захотел, ограничившись яркими детскими картинками из его детства. Затаив дыхание, смотрел на довольную, смеющуюся сестру, что-то весело щебетавшую стоящему на залитой солнцем поляне малышу. Тот сделал шаг, ещё один, покачнулся, но не упал, а взмыл в воздух на сильных руках отца, и лицо Арельдэ моментально приблизилось. Ломион рассмеялся и обнял пухлыми ручонками мать за шею. Финдекано стало жарко от объятий сестры, закружившейся по поляне с сыном в руках. Новый образ - тёмный мрачный лес вокруг, но поляна искрится от лунного света, и Маэглин с открытым ртом смотрит как отец куёт, а призрачные лучи сплетаются между собой, образуя вокруг чародея причудливые таинственные узоры… Новая картинка: Ломион мчится верхом на отцовском коне, изо всех сил вцепившись в жёсткую гриву, а ледяной ветер бьёт ему в лицо… Игрушки… То, о чём пытался выспросить дядя, много игрушек, так не похожих на привычные из детской во дворце нолдорана - пёстрые перышки различной величины и размера, яркие блестящие камешки, искусно вырезанные из сучков фигурки лесных жителей… Восторг от фонтанов Гондолина и пристальный взгляд на разноцветную мозаику сквозь толщу прозрачной воды…

 

— М-может хватит? — шепот Маэглина заставил Астальдо открыть глаза и крепко обнять тяжело дышавшего от напряжения племянника.

— Прости, я увлёкся.

— Теперь вы не будете думать, что мой отец был жестоким и бил нас с мамой?

— Я увидел достаточно. Пора отдохнуть. А с утра поедем в Валмар.

— В-вы не передумали?

— Нет, Ломьо.

 

========== Благой край. Затишье перед бурей ==========

 

Комментарий к Благой край. Затишье перед бурей

https://www.youtube.com/watch?v=TfLSrz1K2nI Red Shadow Singers - Wolf Song

Перейти на страницу:

Похожие книги

Лучшее от McSweeney's, том 1
Лучшее от McSweeney's, том 1

«McSweeney's» — ежеквартальный американский литературный альманах, основанный в 1998 г. для публикации альтернативной малой прозы. Поначалу в «McSweeney's» выходили неформатные рассказы, отвергнутые другими изданиями со слишком хорошим вкусом. Однако вскоре из маргинального и малотиражного альманах превратился в престижный и модный, а рассказы, публиковавшиеся в нём, завоевали не одну премию в области литературы. И теперь ведущие писатели США соревнуются друг с другом за честь увидеть свои произведения под его обложкой.В итоговом сборнике «Лучшее от McSweeney's» вы найдете самые яркие, вычурные и удивительные новеллы из первых десяти выпусков альманаха. В книгу вошло 27 рассказов, которые сочинили 27 писателей и перевели 9 переводчиков. Нам и самим любопытно посмотреть, что у них получилось.

Глен Дэвид Голд , Джуди Будниц , Дэвид Фостер Уоллес , К. Квашай-Бойл , Пол Коллинз , Поль ЛаФарг , Рик Муди

Магический реализм / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Рассказ / Современная проза / Эссе / Проза
Том 1. Шатуны. Южинский цикл. Рассказы 60–70-х годов
Том 1. Шатуны. Южинский цикл. Рассказы 60–70-х годов

Юрий Мамлеев — родоначальник жанра метафизического реализма, основатель литературно-философской школы. Сверхзадача метафизика — раскрытие внутренних бездн, которые таятся в душе человека. Самое афористичное определение прозы Мамлеева — Литература конца света.Жизнь довольно кошмарна: она коротка… Настоящая литература обладает эффектом катарсиса, который безусловен в прозе Юрия Мамлеева; ее исход — таинственное очищение, даже если жизнь описана в ней как грязь. Главная цель писателя — сохранить или разбудить духовное начало в человеке, осознав существование великой метафизической тайны Бытия.В 1-й том Собрания сочинений вошли знаменитый роман «Шатуны», не менее знаменитый «Южинский цикл» и нашумевшие рассказы 60–70-х годов.

Юрий Витальевич Мамлеев

Магический реализм