Новая история денег. От появления до криптовалют

В 1998 году российское правительство вынуждено было резко, немедленно девальвировать рубль, объявило дефолт, то есть остановило выплаты по долгам. Девальвация означала сумасшедший рост цен. Как все тогда проклинали российское правительство — и было за что. Во-первых, за то, что довели дело до столь острого кризиса (одни спекуляции ГКО чего стоили!) и, соответственно, лишили людей накоплений, а многих — надолго — заработка. Во-вторых, темнили, ничего толком не объясняли, когда кризис разразился. В-третьих, не продумали, не разработали никакой целостной программы поддержки — ни населению, ни банкам, ни промышленности. И все же все могло бы кончиться гораздо хуже.

Казалось бы, американская экономика начала 30-х была гораздо здоровее, сильнее российской 98-го. Долгов, например, таких ужасных не было. Промышленность была в целом в хорошей форме, да и сельское хозяйство тоже. И если бы правительство США действовало «по Кейнсу», то Великую депрессию можно было предотвратить. То есть кризис все равно был бы болезнен (как это было и в России в конце 90-х), но никаких грандиозных эпитетов вроде «Великого» в истории, может, не удостоился бы…

Смотрите, какая в Америке сложилась тогда картина: потребитель действительно не покупает товаров, потому что у него недостаточно работы или вовсе ее нет, как нет и никакой уверенности в завтрашнем дне. К тому же если у него имеются кое-какие накопления под матрасом, то он не спешит их тратить — ведь надо позаботиться о черном дне, и к тому же цены все время снижаются, покупательная способность денег под матрасом все время растет. Есть смысл подождать. У торговца — проблема со сбытом товаров, их не покупают, поэтому он не заказывает новых, ни у фермеров, ни у мануфактуры. У фермера, соответственно, возникает проблема со сбытом продовольствия. У заводчика — с продажей товаров промышленного производства. Многие из тех, кто был должен банку, объявили дефолт — у банков проблемы с ликвидностью. А потому все, кому, в свою очередь, должен банк (то есть у кого там деньги на счету, а таких немало), бегут забирать наличность и прятать ее под матрас. Ну и наконец, не забудем тысячи мелких и крупных игроков на бирже. Привлеченные легкими барышами 20-х годов, эти игроки взяли в долг у банков миллиарды долларов. Биржа рухнула, и значительную часть этих миллиардов пришлось списывать. Не забудьте, в игры эти оказались вовлечены сотни тысяч, если не миллионы простых американцев, набравших долгов. Банкроты — банки, и банкроты — игроки.

Но подведем итог: в стране полно желающих купить товары, но у них нет денег (спрятанное под матрасом — не в счет, да многим и нечего прятать). И полно желающих этими товарами торговать, но они не могут — нет «капусты». Полно промышленных мощностей, но они простаивают, потому что товар не продать и, стало быть, нечем платить зарплату рабочим. Полно рабочих рук, но рабочие сидят дома или стоят в очередях у бирж труда. Оставшиеся без заработка не могут покупать. Круг замкнулся. Экономика остановилась, хотя в ней есть все, чтобы нормально функционировать. Все, кроме одного. Во всех сегментах этого порочного круга не хватает только денег — рабочим, лавочникам, заводам и банкам. Деньги сломались! Кровь экономики не течет или течет крайне медленно. Выход вроде бы очевиден: если денег катастрофически не хватает, то дайте их экономике. Но нет, не давали. Считалось: надо экономить, беречь бюджет и заставлять затянуть пояса потуже, ничего не поделаешь, дескать, лекарство бывает горьким, но надо его пить, деваться некуда. И этот метод и довел кризис до крайности. Горькое лекарство оказалось ядом.

Кейнс предлагал противоположное. Несколько упрощая, его рецепт сводился к следующему. Никакого, конечно, золотого стандарта (помните, у него с ним старые счеты). Наводнить экономику легкодоступными дешевыми деньгами, через государственные заказы обеспечить максимально возможную занятость, дать людям заработки, слишком высоких зарплат не допускать, чтобы не откладывали, не поощрять накопление, поощрять потребление, инвестировать государственные деньги в промышленность, даже если все эти меры означают существенный рост дефицита госбюджета. Неважно, все это когда-нибудь выровняется. И выровняется тем быстрей, чем скорее восстановится покупательная способность населения, и потекут в экономику инвестиции. Спрос, спрос, спрос! Вот главный лозунг и рецепт Кейнса. А предложение не заставит себя ждать. То есть полный переворот, революция в экономической мысли. Опровержение классиков, упиравших все больше на предложение (они считали: если создать условия для повышения производительности, эффективности, наращивания объемов предлагаемых товаров и услуг, то и спрос уж сам собой найдется).