Новая карта мира. Энергетические ресурсы, меняющийся климат и столкновение наций

Соглашение вступило в силу через год после конференции, 4 ноября 2016 г. Однако события развивались таким образом, что всего через пять дней Дональд Трамп был избран президентом Соединенных Штатов. Он расценивал соглашение совершенно по-другому. Оно, заявил Трамп, «дает иностранным бюрократам возможность контролировать, сколько энергии мы используем для нашей страны, в нашей стране». Трамп назвал изменения климата китайским трюком. Весной 2017 г. американский президент объявил в твиттере, что начинает процедуру выхода Соединенных Штатов из соглашения[444].

Вне зависимости от объявления Трампа о выходе из соглашения, который в любом случае в соответствии с условиями последнего займет не менее трех лет, Париж изменил глобальную повестку. По большей части время для обсуждения моделей климата и неопределенных последствий его изменений – повышения уровня моря, роста мощи ураганов – прошло. Теперь когда речь заходит о климате, то мы говорим о двух отдельных политических эпохах – «до Парижа» и «после Парижа».

В то время как степень уверенности росла с каждой новой итерацией IPCC, базовый аргумент ему соответствовал. Вот как работает логика, использующая средние годовые значения за 2009–2018 гг. (рис. 1): в среднем около 210 гигатонн двуокиси углерода ежегодно выделяется в атмосферу в результате таких процессов, как гниение растений и дыхание людей. 9,5 гигатонны СО₂ выделяется в результате использования ископаемых видов топлива и еще 1,5 гигатонны – в результате землепользования. В сумме это составляет 221 гигатонну. Но в ходе природного ежегодного цикла – другими словами, растительностью и океаном – улавливается всего 215,7 гигатонны СО₂. В итоге в атмосфере остается 4,9 гигатонны СО₂. (Имеется в виду также фактор бюджетного дисбаланса.) Оставшиеся в атмосфере 4,9 гигатонны составляют всего 2,2 % от улавливаемого в результате действия природных факторов СО₂. Если взять любой отдельный год, то это количество кажется мизерным. Но с годами двуокись углерода накапливается и встраивается в атмосферу Земли. Наиболее распространенным парниковым газом является водяной пар. Кроме того, часто встречаются закись азота (N₂O) и метан. Некоторые из этих газов рассеиваются в течение десяти лет, другие существуют намного дольше. Некоторые значительно активнее по сравнению с СО₂. Эти парниковые газы стали неким щитом, глобальной «теплицей», сохраняющей внутри себя большую часть солнечного тепла, которое в противном случае ушло бы обратно в космос. В результате мы наблюдаем более сильное потепление на Земле, известное также как парниковый эффект[445].

По мере того как консенсус укреплялся, опасения и накал страстей росли. Срочность принятия безотлагательных мер подпитывалась страхом относительно того, что точка невозврата приближается и это, в свою очередь, приведет к необратимым изменениям климата. Страхи нашли отражение в лексиконе. «Глобальное потепление» открыло дорогу к «изменениям климата», затем – к «климатическому кризису» и, наконец, к «чрезвычайной климатической ситуации». Шведский активист Грета Тунберг подняла срочность решения проблемы на еще более высокий уровень, выступив на заседании Генеральной Ассамблеи ООН в сентябре 2019 г. Вспомнив о «великом вымирании», когда 66 млн лет назад на Земле вымерли почти все животные и растения (считается, что это произошло в результате падения астероида), она предупредила о новом «массовом вымирании», которое произойдет, если проблема климата не будет решена максимально быстро. Вскоре после этого в статье, соавтором которой являлась Грета Тунберг, она подчеркнула: «Колониальная, расистская и патриархальная системы угнетения породили и подпитывали климатический кризис». И добавила: «Нам нужно разгромить их всех»[446].