«Новая» хронология Русско-Японской войны 1904–1905 годов

Разделение Манчжурской армии на три самостоятельные единицы подразумевало и разделение власти, делегирование части полномочий главнокомандующего командующим армиями. Для того, чтобы генералы Линевич, Гриппенберг и Каульбарс могли с уверенностью решать поставленные им задачи, в их армиях имелись самостоятельные штабы и полевые управления, каждой армии придавался свой тыл. Помимо этого, армия являлась самостоятельным юридическим и финансовым лицом, т.е сложным, живым организмом с вполне определённым набором функций.

Полковник Генерального штаба Ф.П. Рерберг, назначенный Гриппенбергом начальником канцелярии 2-й армии, подробно описал процесс формирования армии в Виленском военном округе, не забыв всех тех трудностей, с которыми пришлось столкнуться и о которых до войны совершенно не думало Военное министерство.

Начальник канцелярии министерства генерал-лейтенант А.Ф. Редигер утвердил представленную ему смету 2-й армии и пообещал, что по прибытии штабов в Манчжурию все кредиты будут ей открыты.

Но ни о никаких кредитах 2-й армии в штабе Главнокомандующего не знали. Всё финансирование было централизовано и шло через Куропаткина. Каждый рубль начальник штаба армии генерал-лейтенант Рузский должен был выпрашивать у начальника штаба Главнокомандующего генерал-лейтенанта В. В. Сахарова. 2-я армия была оставлена без денег на милости вышестоящего штаба. Куропаткин выделил на обустройство штаба Гриппенберга в д. Сяхетунь только 10 000 рублей. Какая-то часть этих денег, безусловно, была пущена на декорирование Сяхетуни, но 90% работ (в том числе, кладку в штабных фанзах печей и вставку окон) штабу армии, вот-вот идущей в наступление, гриппенбержцам, пришлось делать самим, за счёт "неподотчётных сумм".

В дальнейшем Главнокомандующий упорядочил этот вопрос: канцелярии 2-й армии поручалось составить новую смету расходов армии и предоставить ему на утверждение, а пока что по все потребные для жизнедеятельности своих войск суммы генерал Гриппенберг должен был лично испрашивать у генерала Куропаткина. Смета была составлена и представлена сразу же, но впервые утверждена лишь новым Главнокомандующим ген. Линевичем…

Без наличных денег нельзя было решить ни одного мало-мальски насущного вопроса- ни оснастить штаб телефонами, ни нанять проводников-китайцев, ни купить у местного населения лес и фураж, ни заказать солдатам кальсон и портянок.

Между тем, в оперативном отделе штаба ни на минуту не прекращалась работа по плану перехода в наступление на Сандепу. 24 декабря готовый план, который был засекречен по всем правилам, был представлен Гриппенбергом на Военный Совет. Собственно, Совета не было: генерал Линевич помалкивал из-за необразованности и собачьей преданности Куропаткину, генерал Каульбарс, только что прибывший на театр, ещё не считал себя вправе высказываться, поэтому говорил один Куропаткин, намереваясь дать своё имя плану Гриппенберга. Это привело к формальной ссоре двух генерал-адъютантов, и Гриппенберг отказался подписать протокол заседания, выразив своё особое мнение. С Совета старый генерал вернулся совсем больным- Куропаткин, как и все карьеристы высокого полёта, обладал весьма сильной энергетикой, сравнительно легко ломая чужую волю и подчиняя себе почти любого.

Через несколько дней "план Гриппенберга", который штаб 2-й армии хранил в строжайшем секрете, стал известен всей Действующей армии, о нём говорили и во всех тыловых ханшинных. Штаб Главнокомандующего, зачем-то распечатав и распространив протоколы Военного Совета, допустил утечку информации, скорее всего- сознательно.

Наткнувшись на упорное нежелание Гриппенберга "сотрудничать", Главнокомандующий решил подорвать 2-ю армию изнутри. 27 декабря в Ставку был вызван генерал Рузский. В ходе беседы с Главнокомандующим произошла вербовка Николая Владимировича. До сих пор верный гриппенбержец, начальник штаба 2-й армии пообещал, во-первых, доносить Куропаткину обо всём, что делается в Сяхетуни, а во-вторых, разработать второй вариант наступления на Сандепу в соответствии с ориентировками Главнокомандующего.

Очень скоро какой-то аноним известил Гриппенберга о том, что его начальник штаба теперь работает на двух хозяев. Горячий герой Араб-Конака терпеть не стал, вышел из своего вагона и при всём штабе сделал своему давнему сотруднику ген. Рузскому оглушительный разнос. Результатом стало полное недоверие Оскара Казимировича к своему штабу и нервозная, совершенно невозможная обстановка, сложившаяся в Сяхетуни в начале января…

* * *

Между тем, подготовка к наступлению продолжалась. Поскольку карты местности, в которой предполагалось вести боевые действия, отсутствовали, Гриппенберг приказал прикомандированным офицерам Генерального штаба сделать съёмки местности в междуречье Хуньхэ и Шахэ.