Новая книга ужасов

В первый из этих вторников покрывшаяся румянцем миссис Рампейдж попыталась меня утешить и принесла утренние газеты, дюймовую стопку факсов, двухдюймовую – различных документов, и целый лоток официальных писем. Газеты описывали пожар и превозносили Маргариту; факсы все более угрожающим образом выражали намерение «Чартуэлл, Манстер и Стаут» уничтожить меня в профессиональном и личном смысле в связи с продолжающимися отказами возвращать документы, связанные с их клиентом; письма, пришедшие из адвокатских контор, представляющих различных таинственных джентльменов, сообщали о сожалении в связи с (неуказанными) обстоятельствами, вынудившими их клиентов сообща сменить финансового планировщика. Эти юристы также желали получить все записи, диски и т. д. и т. п. и в срочном порядке. Мистер Треск и мистер Тумак бесчинствовали за ширмой. Я дрожащей рукой подписал нужные бумаги и попросил миссис Рампейдж отправить их вместе с запрашиваемыми документами в «Чартуэлл, Манстер и Стаут».

– И остальные тоже отправьте, – сказал я, передавая ей письма. – А я схожу на обед.

Ковыляя к столовой для руководства, я время от времени заглядывал в накуренные кабинеты и видел своих переменившихся подчиненных. Некоторые из них, казалось, были более-менее заняты делом. Другие читали книжки в тонком переплете, что также можно было назвать своего рода делом. Один из помощников Шкипера безуспешно пытался запустить бумажный самолетик в урну. Секретарь Гиллигана спал на офисном диване, а один писарь уснул прямо на полу. В столовой Чарли-Чарли Рэкетт поспешил помочь мне сесть на мое привычное кресло. Гиллиган и Шкипер угрюмо посмотрели на меня со своих обыкновенных мест. Между ними стояла непривычная бутылка скотча. Чарли-Чарли усадил меня и проговорил:

– Ужасные новости о вашей жене, сэр.

– Еще ужаснее, чем тебе известно, – сказал я.

Гиллиган сделал глоток виски и показал средний палец – полагаю, скорее мне, чем Чарли-Чарли.

– Обычный обед, – сказал я.

– Весьма, сэр, – отозвался Чарли-Чарли и, наклонившись к краю моего котелка, шепнул на ухо: – Насчет той вашей просьбы. Нужных людей сейчас найти далеко не так просто, как раньше, сэр, но я еще занимаюсь.

Мой смех озадачил его.

– Не нужно голубей, Чарли-Чарли. Принесите просто томатный суп и все.

Я успел съесть не более двух-трех ложек, как Гиллиган, шатаясь, подошел ко мне.

– Послушайте, – сказал он, – это ужасно, то, что случилось с вашей женой, и все такое, серьезно, но та ваша пьяная выходка в моем кабинете стоила мне крупнейшего клиента, вы все-таки увезли к себе его подружку.

– В таком случае, – сказал я, – я более не нуждаюсь в ваших услугах. Собирайте вещи, и чтобы к трем часам вас здесь не было.

Он накренился в одну сторону, а затем выпрямился.

– Вы же не можете говорить так всерьез.

– Могу и говорю, – сказал я. – Ваша роль в великом замысле больше не связана с моей.

– Вы, должно быть, сошли с ума, да и выглядите как сумасшедший, – проговорил он и неуверенным шагом вышел прочь.

Я вернулся в кабинет и мягко опустился в кресло. Затем снял перчатки и слегка подправил кончики пальцев при помощи бинтов и марлевых тампонов, предусмотрительно вложенных детективами в карманы моего пальто. И когда я медленно натягивал левую перчатку, то услышал женское хихиканье на фоне более громких звуков, обычно сопровождающих мужское удовольствие, за ширмой. Я кашлянул в перчатку и уловил тихий вскрик. Скоро, пусть и не сразу, из-за укрытия появилась миссис Рампейдж. Раскрасневшаяся, она поправляла прическу и юбку.

– Сэр, простите, я не ожидала… – она смотрела на мою правую руку, на которую я еще не успел надеть перчатку.

– Несчастный случай с газонокосилкой, – объяснил я. – Мистер Гиллиган сейчас был уволен, и я попрошу вас подготовить необходимые бумаги. Также я хотел бы увидеть всю нашу статистику за прошлый год, поскольку великий замысел Вселенной требует от нас существенных перемен.