Новая книга ужасов

– Тут мы уже ничего не можем поделать, – сказал я. – Действительно, там не так много осталось, чтобы это можно было собрать и принести сюда. Даже если бы нам удалось вернуть сюда несколько… хм… кусков, то… что нам с ними дальше делать?

– Похоронить, – снова начала Розали.

– В промерзшей земле? До которой три фута снега?

– А еще эти твари, – сказал Бренд. Телефон закудахтал снова, и он выключил его.

– Какие еще твари?

Бренд окинул взглядом нашу маленькую группу.

– Твари, о которых рассказывал Борис, он их видел.

Ни о чем подобном при мне Борис не упоминал. В наших долгих беседах в подпитии он никогда не говорил ни о каких ангелах на снегу. Там, наверху, я решил, что Чарли просто пьяна и вдобавок обезумела от горя, но теперь и Бренд заговорил о чем-то похожем, и у меня невольно возникла мысль, что я на какое-то время выпал из реальности или что-то в этом духе. Я и так был раздражен, а эта нестыковка бесила еще больше.

– Твари? – переспросила Розали, и я закрыл глаза. Черт, ты только ей этого не говори, постарался я силой мысли передать Бренду. Она же замучает нас россказнями о тайных обществах, посланиях в облаках и разносчиках болезней, поражающих всех умственно и физически неполноценных, бесплодных или психически неадекватных. Моя Джейн была бесплодна, поэтому у нас не было детей. И последней вещью, которую мне хотелось бы услышать, так это безумные бредни Розали о том, как моя жена умерла, почему это произошло и кто это сделал.

К счастью, Бренд придерживался того же мнения. Вероятно, косяк, который он уже зажег, в конечном итоге и заставил его заткнуться. Он повернулся к огню и уставился в его прогорающую глубину, сидя на самом краю стула, будто размышляя, стоит ли подкидывать дров еще. Поленья были уже почти на исходе.

– Твари? – настойчиво повторила вопрос Розали.

– Их нет, – ответил я. – Ничего такого он не имел в виду.

И поспешно вышел из комнаты, пока ее любопытство не вспыхнуло вновь.

На кухне я нашел другую банку с пивом, открыл ее, на этот раз осторожнее, и налил содержимое в высокий стакан. Затем устремил взгляд в сливочные глубины, по мере того, как пузырьки опускались и вновь поднимались на поверхность. За пару минут напиток отстоялся, и за это время я припомнил лицо Джейн, ее тело, лучшие времена, когда мы еще были вместе. Когда я сделал первый глоток, в стакан упала непрошеная слеза.

Этой ночью я слышал, как двери открывались и закрывались, как если бы кто-то бродил от постели к постели.

Я слишком устал, чтобы пытаться узнать, кто.

* * *

На следующее утро я был почти уверен, что дела пойдут лучше. По пробуждении во рту оставался горький привкус страха, но кроме него была и смутная надежда, что все плохие вещи могли случиться только в кошмарах. Я одевался – две рубашки, теплый свитер, куртка, и в течение всего процесса гадал, что же ожидает меня за дверями спальни.

На кухне Чарли потягивала чай из здоровенной кружки.

От него шел пар с такой силой, что, казалось, он в состоянии прожечь все, чего бы ни коснулся. Губы Чарли были красными, как сырое мясо, и примерно того же цвета были и ее глаза. Она сжимала чашку так крепко, что костяшки пальцев побелели, а большие пальцы сплелись, с силой просунутые через ручку. Чарли выглядела так, словно ни за что не хотела бы когда-нибудь ее отпустить.

Когда я увидел ее, то почувствовал тянущую тяжесть в животе. Я выглянул из окна и увидел заснеженный пейзаж, в котором снега изрядно добавилось, по сравнению с прошлой ночью. И сейчас пухлые хлопья продолжали лететь вниз, все наращивая преграду, пресекающую все наши попытки выбраться наружу. Где-то снаружи фрагменты тела Бориса становились замерзшим воспоминанием, скрытым под новым слоем снега.

– Ты в порядке? – тихо спросил я.

Чарли посмотрела на меня снизу вверх таким взглядом, будто я не сдержал газы на похоронах ее матери.

– Разумеется я НЕ в порядке, – сказала она, тщательно чеканя каждое слово. – И тебе-то что за дело?

Я сел напротив нее, зевая и приглаживая руками давно не мытые волосы, пытаясь разогнать этим жестом остатки сна. На столе стоял целый чайник чая. Я взял свободную кружку и налил себе клубящегося варева. Чарли пристально наблюдала за каждым моим движением. Я чувствовал, как она буравит меня взглядом, но изо всех сил старался не показывать виду. Чашка покачнулась, и я едва успел подхватить ложку. Я видел ее парня, буквально расплесканного по снегу. Конечно, я чувствовал себя при этом ужасно, но только сейчас я понял, что ее глаза видели ровно ту же сцену. Как же плохо должно быть ей?

– Надо что-то делать, – сказала она.

– Чарли…

– Мы не можем просто сидеть здесь. Нужно что-то делать. Нужно похоронить Бориса. Нужно идти и найти кого-нибудь, нужно выбираться из этого проклятого богом места. Должен же быть тут поблизости хоть кто-нибудь, способный помочь, кто бы позаботился бы о нас? Мне очень нужен кто-то, кто смог бы позаботиться обо мне.

Утверждение было сформулировано как вопрос, но я не осмелился ответить.

– Смотри, – сказала она. – Нам нужно выбираться отсюда. Разве ты не понимаешь?