Новая книга ужасов

Позже мы расположились вокруг огня и рассказывали истории про призраков. Борис тогда еще был с нами, и он рассказал лучшую из историй, которая захватила всех, несмотря на просторечные выражения. Он рассказал нам о человеке, который не мог видеть, слышать и разговаривать, но знал о существовании призраков вокруг него. Его жизнь протекала тихо и бесчувственно до той поры, пока его мать не умерла. Тогда он начал рыдать, кричать и бесноваться во мраке, пока сам не свернулся и не умер. Тогда его мир раскрылся, и он больше не чувствовал себя одиноким, но с кем бы он ни пытался поговорить, собеседник испытывал лишь страх или ненависть к нему. Живой никогда не сможет подружиться с мертвым. И смерть сделала его еще более тихим, чем при жизни.

Ни один из нас не признался бы в этом, но в ту ночь мы все были напуганы до усрачки, когда расходились по спальням. Как обычно, двери хлопали и в коридоре раздавались шаги. И, как обычно, моя дверь оставалась закрытой, и я спал один.

Несколько дней спустя снегопад уже стал слишком сильным, чтобы это продолжало быть приятным. Выходить наружу стало рискованно, и, по мере того как количество дров в поленнице сокращалось, а телевизор и радио передавали все более и более мрачные сообщения, мы наконец осознали, что оказались в ловушке. Некоторые из нас попытались добраться до деревни, но это была вялая попытка, и мы вернулись восвояси, как только почувствовали усталость. Нам показалось, что мы прошли около двух миль вдоль побережья. Но нам никто не повстречался на пути.

По мере того, как дни сменяли друг друга, а снежный покров становился все толще и толще, в воздухе начала витать все более осязаемая атмосфера паники. Неделю назад Борис заметил, что следы от самолетов на небе больше не появляются.

Наша теперешняя попытка добраться до деревни все более походила на вопрос жизни и смерти. До того, как Борис был убит, мы чувствовали себя взаперти, но это давало и чувство защищенности от безобразий, которые сейчас происходят в большом мире. Теперь же возникло ощущение того, что если мы не сможем найти способ выбраться наружу, то более скверные вещи произойдут с нами в том месте, которое еще недавно мы считали своим убежищем. Я вспомнил Джейн, когда она умирала от неизвестной болезни. От меня было немного пользы, я был беспомощен и молился Богу, которым долгое время пренебрегал, чтобы он даровал нам лучшую судьбу. Но теперь я отказался сидеть сложа руки и идти тем же путем. И я не хочу больше быть смиренным. Долбаная судьба!

– Что это было?

Бренд остановился и сорвал маленький пистолет с пояса. Тот был абсолютно черен на фоне чистого белого снега.

– Что?

Он дернул головой.

– Вон там.

Я последовал за его взглядом и посмотрел на пологую сторону холма. Справа от нас морские волны накатывали на крутой берег. Слева – направление, в котором сейчас смотрел Бренд – снежные поля образовывали пологий спуск к пустошам на несколько миль в глубь материка. Это был скалистый участок пейзажа, на вершинах некоторых камней лежали снежные шапки. Валуны мрачно глядели на нас, похожие на лица утопающих, готовых опуститься на дно.

– Что? – спросил я снова, потеряв терпение, снял дробовик с плеча и перехватил его на уровне пояса. Палец лег на спусковой крючок.

Воспоминания о том, что осталось от Бориса, обострили все мои чувства. Я не хотел бы закончить так же.

– Я видел что-то, оно двигалось. Что-то белое.

– Может, снова снег? – спросила Чарли с горечью.

– Что-то бегущее по снегу, – сказал он, хмурясь и пытаясь перефокусировать взгляд. Дым от его косяка смешался с облаком от его дыхания. Мы простояли так минуту или две, покрываясь испариной. От нас шел пар, подобно дымовому сигналу, свидетельствовавшему об усталости.

Я попытался снять очки и рассмотреть что-то без них, но блеск снега был слишком сильным. Я посмотрел на Чарли. Она достала из рюкзака большой старый револьвер и удерживала его обеими руками. Ее губы растянулись, обнажив зубы в зверином оскале. Ей очень хотелось использовать оружие по назначению.

Я ничего не видел.

– Это могла быть кошка. Или летящая низко чайка.

– Может, и так.

Бренд сунул пистолет обратно за пояс и потянулся за фляжкой с водой. Он прижал горлышко к губам и выругался.

– Замерзла!

– Ну, так встряхни ее, – сказал я. Я знал, что это не лучший вариант, но по крайней мере это заткнуло бы его еще на какое-то время. – Чарли, сколько времени?

У меня были часы, но хотелось поговорить с Чарли, удержать ее в настоящем, поддержать ее здесь и сейчас.

Я начал осознавать, насколько глупой была наша затея, но еще более идиотским шагом было отпустить Чарли одну. Если бы она не пошла сюда ради мести, она ослепла бы от горя. Я не мог разглядеть ее глаз за линзами солнечных очков.

– Почти полдень, – она поднимала рюзкак, чтобы вернуть его на плечи, не отрывая взгляда от заснеженного ландшафта, образующего пологий склон над нами и уходящего вдаль.

– Как ты думаешь, что это было?

Я пожал плечами.

– Бренду показалось. Он слишком часто бывает под кайфом.