Новая Королева

Врач, который принял сегодня утром звонок моей двадцатисемилетней внучки, объявил, что я умерла от сердечного приступа. Нестерпимо было слушать, как она плакала и рыдала. Я тут же вспомнила о своей самой большой потере – о том, как три года назад умер Джеб. У меня в груди по-прежнему словно проворачивается нож, когда я вспоминаю наше прощание.

Но Джеб наказывал мне быть сильной. И этому же я учила внуков и внучек – смотреть в лицо трудностям. Моя внучка справится. Я не сомневаюсь, потому что она во многом похожа на меня – не только светлыми волосами, синими глазами и любопытством. Она упряма и преданна. И способна выжить где угодно.

Как только медики привезли мое тело в морг, всё заработало, как часы.

Моя семья знала, какое кладбище я выбрала и какие требования выдвинула в завещании: я просила не выставлять мое тело напоказ, не устраивать службу в церкви, кремировать меня в пределах двенадцати часов после смерти и развеять мой прах там же, где и прах Джеба – под плакучей ивой возле нашего загородного дома. У этого дерева особый смысл – оно выросло из обрезка, взятого от старой ивы, которая стояла на нашем дворе, когда мы были юны.

Столь необычные требования не смутили моих родных: я считалась эксцентричной старушкой.

После смерти Джеба они видели, как я брожу по дому, собирая мозаики, которые сделала в течение жизни. На них изображены странные мистические пейзажи. Они называются – «Сердцебиение зимы», «Шахматные дюны», «Брюхо зверя» и так далее. Я их все убрала на чердак, вместе с другими фамильными ценностями, включая туристическую брошюру с рекламой лондонской «тропы солнечных часов». К этим вещам я добавила два ключа: один принадлежал моей матери и мог превратить любое зеркало в портал, а второй отпирал ворота в сад душ. Этот ключ Джеб получил в подарок, когда отказался от своей музы, чтобы удовлетворить нужду подземцев в живых, красочных снах и принести покой обоим мирам. Чтобы избавить человеческих детей от опасности, он отрекся от того, что делало его уникальным. Смелый поступок, о котором не узнали даже собственные дети и внуки Джеба. Мне очень тяжело было расстаться с этим ключом, потому что он служил напоминанием о храбром сердце и благородной натуре моего мужа – двух вещах, которые я ценила в нем больше всего. Но Червонной Королеве незачем хранить эту реликвию.

Я сложила всё в сундук на чердаке и заперла его, а ключ от сундука сунула между страниц старой книжки Льюиса Кэрролла. Коттедж и прилегающие земли принадлежали нам с Джебом, и в завещании мы настояли, что они должны остаться за нашей семьей. Таким образом, если кто-нибудь из наших потомков однажды захочет меня найти, он сможет это сделать. Нужно лишь проявить любопытство, как некогда поступила я.

Собрать подсказки, которые я оставила, и поверить в невозможное – в волшебные сказки, исполнение желаний и магию.

Я никогда не рассказывала детям и внукам о нашем волшебном наследии, чтобы дать им шанс на нормальную жизнь. Я даже приказала насекомым и растениям молчать. Сейчас я – единственная, кто сохраняет связь с подземным королевством, и так будет, пока я – правящая Червонная Королева. Но если кто-нибудь из моих родных прилежно поищет, он откроет правду, которую я скрыла от своей семьи.

Много лет они мирились с моими причудами, потому что я всегда и безоговорочно уважала и любила их. И теперь я рассчитываю на верность близких. Мой последний план полностью зависит от того, исполнят ли завещание в точности.

Кремация была единственным способом сделать так, чтобы мне не выпустили кровь, не накачали в вены формальдегида и не зашили веки. Следовало избежать всех этих зловещих и неприятных мер, которые предпринимают, чтобы сохранить тело смертного. Мне посчастливилось: я прожила восемьдесят лет, обладая крепким здоровьем и здравым умом. Я не нуждалась ни в кардиостимуляторах, ни в протезах, ни в зубных имплантах. Во мне нет ничего, что может взорваться при высокой температуре. Из меня ничего не извлекали, мое тело не подвергалось операциям.

Важно, чтобы я осталась целой – внутри и снаружи.

Но если Белл Кроллик не поторопится и не принесет возрождающее зелье вовремя, чтобы вывести меня из транса, это всё будет неважно. Я превращусь в кучку тлеющих углей. Морфею придется искать новое пристанище для моего бессмертного духа… новое тело, в которое я смогу вселиться.

Он придет в ярость и никогда не позволит мне забыть об этом.

Вечность длится очень, очень долго. И я не желаю всё это время слушать, как голос с британским акцентом твердит: «Я же предупреждал».

– Твой план мне не нравится, – сказал он две недели назад, пока мы обсуждали мой уход из мира людей – за чашкой чаю, во время одного из моих сонных визитов в Страну Чудес.

Морфей поднес чашку к губам. Его задумчивое лицо, как всегда, было безупречным, неподвластным времени. Он отхлебнул чаю и поставил чашку на блюдце.

– Слишком многое может пойти не так. Лучше я приду и сам всё сделаю.

– Нет, я сама, – возразила я.