Новая критика. По России: музыкальные сцены и явления за пределами Москвы и Санкт-Петербурга

После Октябрьской революции 1917 года уехали из Татарстана или перестали работать многие ключевые фигуры национального искусства[98]. В это же время татарская музыка начала адаптироваться под запросы нового советского общества. Идеология вторглась во все сферы культуры, в том числе в существовавшие в симбиозе национальный театр и музыку. Несмотря на разнообразный и вполне выверенный репертуар Татарского академического театра, постановление Татарского обкома партии от 4 ноября 1933 года предписывало «осуществлять большее руководство работой драматургов». Театр должен был «приглашать в качестве консультанта русского художника-режиссера» и посылать пьесы в Москву на утверждение ЦК ВКП(б).

Государство рабочих и крестьян стало развивать в Татарстане профессиональное музыкальное образование: татарская музыка взяла курс на слияние с европейской и русской традицией. К этому времени в Татарстане появилась плеяда национальных композиторов — почти все из них обучались и работали не только в Казани, но и в Москве.

В 1925 году в Татарском государственном драматическом театре прошла премьера первой татарской оперы «Сания», сочиненной Султаном Габяши и Газизом Альмухаметовым при участии Василия Виноградова. Другой татарский классик Салих Сайдашев соединил народные мелодии с европейской традицией в музыке к спектаклям «Галиябану», «На Кандре», «Голубая шаль» и «Наемщик».

Государственную филармонию Татарской АССР открывало в 1937-м исполнение Первой симфонии Назиба Жиганова, а еще через два года его же опера «Качкын» стала первой постановкой Татарского театра оперы и балета. В 1943 году Жиганов был назначен его художественным руководителем, а после стал инициатором создания в Казани консерватории, которую и возглавлял 40 лет, параллельно занимая должность главы Союза композиторов ТАССР.

Русский по происхождению, Александр Ключарев в родной Казани был главным редактором музыкального вещания Татарского радиокомитета, руководителя ансамбля песни и танца ТАССР и Татарской государственной филармонии. Композитор Ключарев известен обработками народных мелодий, который собирал в этнографических экспедициях.

Первая татарская женщина-композитор Сара Садыкова сначала дебютировала как певица, училась в Московской консерватории, работала в Московском татарском театре, в Казани пела в операх «Сания» и «Эшче», а после сама начала писать песни, используя элементы танго и вальса.

Не отрицая историю татарской музыки, советские композиторы переосмысляли татарский фольклор, адаптируя его к европейской симфонической традиции и не принимая во внимание его мусульманские корни.

Канон татарской эстрадной песни сложился после Второй мировой войны благодаря радио, которое появилось в Казани в 1927 году. Пентатоника, мелизматика и легко узнаваемые попевки в окончаниях фраз были соединены с аккордовым мышлением и европейской структурой композиций. Песни, выдававшиеся за народные, чаще всего исполнялись под аккомпанемент баяна, но также существовали и в оркестровых переложениях. Музыкальное наполнение для эфира обеспечивали в частности Казанская консерватория и филармония имени Габдуллы Тукая. В последней началась всесоюзная карьера эстрадно-джазового оркестра под управлением Олега Лундстрема и многих звезд татарской эстрады. Первые записи биг-бэнда Лундстрема, переехавшего в 1947-м из Харбина в Казань, — это джазовые версии татарских песен, записанных Александром Ключаревым. Причем вокалисты тогда выступали под живой аккомпанемент, а в составе подыгрывающих им ансамблей были не только татарские, но и русские музыканты, следившие за тенденциями советской и зарубежной музыки. Такое смешение культур иногда давало причудливые плоды. Так, ансамбль «Идель», выступавший с обожаемым публикой певцом Ильгамом Шакировым, изловчился вставить в народную песню «Идел буе каеннары» вступление из знаменитой композиции The Doors «Hello, I Love You».

По мнению доцента кафедры татарской музыки и этномузыкологии Казанской консерватории Геннадия Макарова, в советское время национальная традиция была сильно искажена. После 1920-х перестали выходить сборники аутентичных народных песен, а их тексты стали переписываться под социалистические реалии. Композитор Султан Габяши перестал записывать баиты и мунаджаты, поскольку исследование религиозного музыкального творчества стало идеологически сомнительным и попросту опасным. Как и во всем Советском Союзе, в ТАССР начались массовые антирелигиозные процессы: мечети сносили или превращали в школы и коммуналки.