Новая критика. По России: музыкальные сцены и явления за пределами Москвы и Санкт-Петербурга

В начале 1990-х монополия государства в сфере шоу-бизнеса исчезла. Концерты начали устраивать частные коммерческие организации. Татарские эстрадные артисты перешли на экономный вариант музыкального сопровождения, который хорошо звучит даже на сельской аппаратуре. Музыкальная культура ответила на социальные и экономические изменения появлением нового типа песен, которые объединили электронный бит, синтезаторные подложки и баянные наигрыши. Темы — традиционные: любовь, уважение к родителям и красота родного края. Главной звездой нового жанра становится Салават Фатхутдинов, ныне создатель собственного театра песни и народный артист Татарстана, ежегодно проводящий многодневные концертные марафоны в крупнейшем казанском театре имени Камала. Благодаря активности эстрадных музыкантов, электронный «минус», поверх которого играет баян, а то и несколько, становится символом «татарского» звучания, распространяющимся через звукозапись, концерты, радио и телевидение.

История татарской музыки не ограничивается поисками академических композиторов и эстрадными жанрами. Постепенно появилась сцена артистов, ориентированных на рок и world music, причем толчок к ее развитию была дан из-за рубежа. Первая группа, исполнявшая рок на татарском языке, появилась в конце 1960-х в Хельсинки. Она называлась The Sounds of Tsingiskhan. Несколько молодых татар, чьи предки перебрались в Финляндию в начале XX века, послушав записи Shadows и The Beatles, захотели играть татарскую музыку на электрогитарах. Первые выступления The Sounds of Tsingiskhan проходили на чаепитиях местной общины в Хельсинки и вызывали недоуменную реакцию зрителей: «Это было наше rebel-время, — вспоминает[105] один из участников группы, а сейчас успешный бизнесмен Дениз Бедретдин. — На вечерах у сцены за длинными столами сидят бабушки и дедушки, в конце — молодежь. Мы не смогли закончить первую композицию, поднялся шум: где баян, почему вы испортили песню. Но мы продолжили играть — нас поддержали другие, люди среднего возраста, молодежь». Ансамбль выпустил две пластинки в Финляндии и к концу 1970-х распался. В 1985 году Бедретдин получил приглашение от организаторов фолк-фестиваля Kaustinen и основал рок-группу Başkarma, которая приехала в 1989 году на гастроли в Татарстан, а потом выпустила альбом «Кизләү» («Родник») — опять же в Финляндии.

В Татарстане группа, которая пыталась соединить национальные традиции и роковое звучание, появилась гораздо позднее: Группа «Сак-Сок», основанная в 1990 году в Набережных Челнах, переигрывала татарские песни в хард-роковой стилистике. Любопытно, что в советском Татарстане попыток играть рок на татарском не было даже в андерграунде. Вероятно, это связано с тем, что в это время значительная часть городской татарской молодежи, увлеченная западной культурой, не владела родным языком, поскольку изучала его в школах на факультативном уроке раз в неделю.

«Сак-Сок» распалась в середине 1990-х, и после этого татарские музыканты, тяготевшие к западной музыке, не выказывали особого интереса к пению на родном языке. Он возник уже в XXI веке, с появлением пионеров татарской альтернативы, упомянутых в начале этой статьи: Зули Камаловой и Мубая. Причем у традиционной культуры и Камалова, и Мубаракшин берут не мелодии и тексты, а манеру исполнения — артисты поют оригинальные песни, смешивая татарскую мелизматику и вокальные практики других народов.

Назад в будущее: сценарии развития татарской музыки

Что же такое татарская музыка и как может развиваться так называемая татарская альтернатива в XXI веке? Речь идет не просто о творческом поиске. Выиграв в 1990-е битву за суверенитет, Татарстан вступил в эпоху, когда он политически противостоит Москве в борьбе за принципы федерализма и против унификации, в частности за право активно использовать татарский язык во всех сферах жизни. В 2017 году, когда президент России Владимир Путин предложил отменить обязательное изучение языков народов России (кроме русского), это, с одной стороны, вызвало в Татарстане сокращение число часов обучению татарскому, увольнение педагогов, с другой — изменения отношения к языку как к фактору идентичности. Если язык нельзя пропагандировать в школе, значит, его можно продвигать через востребованность в среде, чтобы им интересовались молодые люди. В частности через музыку.

Как говорит музыковед и исследователь татарской музыки Вадим Дулат-Алеев, музыка как система идентичности — сложное понятие. Если исключить вокал, восприятие начинает зависеть от немузыкальных факторов: «Убрали из песни татарский язык — и она стала менее татарской. А переведенные на английский язык татарские песни превращаются в английские»[106].