Новая лирика. Годы

Всё однажды приходит к сроку,

Чтобы истиной стать самой.

Там, где вымысел ходит сбоку,—

Мысль идёт, не страшась прямой.

Акварель

Я все берёзы знаю по фамилиям.

И по приметам. Все назвать могу.

Плывут леса, подобные флотилиям,

Река качает тени на бегу.

Я кровный сын лесной моей державы.

Здесь всё моё. По цвету. По нутру.

Вода речная выстудила травы.

Синица улыбнулась поутру.

Мне хорошо на поймах этих синих.

Размытый свет роится без труда.

Начнётся день — и в росписях павлиньих

Пойдёт кругами вспыхивать вода.

Начнётся день. Просушит крылья птица.

Всё распахнётся настежь. А пока –

Ещё чуть свет... Ещё земля дымится.

Ещё росинки падают с цветка.

Синь

Такая синь, такая синь,

Бери её и клавесинь.

Такая синь, такая синь,

Над синим морем парусинь.

Такая синь, такая синь,

Моторами не керосинь.

Пускай здесь солнце по росе

На красном

едет

колесе...

Лесная песенка

А я шёл, шёл, шёл

По траве.

А я песенку нашёл.

А я две.

А я ягоду сорвал

У бугра.

Её август поливал

Из ведра.

Чтобы ягода росла

В сыр-бору,

Её нянчила роса

Поутру.

Шли цветы по той росе

Босиком,

Земляным пропахли все

Молоком.

А кафтанчик на цветке

Расшивной.

Село солнце в холодке.

Под сосной.

Мне бы вырастить цветок

На года.

Мне бы свежести глоток

Навсегда.

А я шёл, шёл, шёл

По траве.

Может, песенку нашёл.

Может, две.

Стихи о молодом человеке моего времени

Вам — кто младше меня. Или старше.

Вам — кто лучше меня. Или хуже.

Кто в пустыне удачу встречает на марше

Или ищет следы её в огненной стуже,—

Я вам кланяюсь низко. До самого полюса.

Я готов перед вами упасть на колени.

За неистовство вечного вашего поиска

И за все – покоренные вами — ступени.

Вы к любимым идёте песками зыбучими.

Обнимают вас намертво снежные замети.

Вы на мокром плато укрываетесь тучами.

Малярийные ночи трясут вас без памяти.

Перед вами лежит расстоянье безмерное.

И пшеничные дали. И таинство рудное.

Это только в стихах всё легко так, наверное,

Вот попробуй-ка в жизни пройти через трудное.

Я за тысячи вёрст от жилья человечьего,

Где уже ни следа, ни гнезда, ни становища,

Повстречал на тропе паренька узкоплечего,

Подарившего людям земные сокровища.

У него за душою напутствия мамины,

Он выигрывал жизнь не по детскому фантику.

И совсем не бетонным он был и не каменным,

Сухопарый очкарик, влюблённый в романтику.

Он просвечен дорогами вечного поиска.

Не картинный. Не гулкий. Ничуть не

прикрашенный.

Поклонюсь ему низко, до самого полюса,

И пойду вместе с ним на огонь не погашенный.

Бегаши

Я люблю на бегашах,

Чтобы звон стоял в ушах,

Чтоб присели ёлки в страхе,

Чтоб попятились леса,

Чтоб на вымокшей рубахе

Белой соли полоса.

Догони меня попробуй,

Угонись-ка ты за мной,

То ли с горки крутолобой,

То ли ровной стороной.

Синевы бездонный ярус,

Ветер яростней огня,

Я лечу, как звонкий парус,

Лыжи-лодки мчат меня.

Где там берег в снежном море?

До какой бежать черты?

Кто я? Точка на просторе?

Или песня быстроты?

Вот и мчусь на бегашах

Так, чтоб звон стоял в ушах,

Чтоб присели ёлки в страхе,

Чтоб попятились леса,

Чтоб на вымокшей рубахе

Белой соли полоса.

Эх вы, чудо-бегаши,

Вихревой разгон души…

Широкоплечесть

Василию Пескову

Люблю широкоплечих мужиков

С тяжёлыми литыми кулаками,

Уж если песня — так до облаков.

Уж если клятва — за семью замками.

Такой в беде не бросит нипочём.

Не спрячет взгляд. Люблю такие лица.

Он может небо подпереть плечом.

За ось земную намертво схватиться.

И если в драке бьют тебя под дых –

Держись прямей. Твой друг с тобою рядом.

Такой один сойдёт за семерых.

Заворожит судьбу особым ладом.

И я люблю их — этих мужиков.

Они стоят в судьбе моей, как веха.

В них прямота суворовских штыков

И деловитость нынешнего века.

Красный

У времени есть цвет.

Оно бывает разным.

То пылким, как рассвет.

И красным. Красным. Красным.

То серым. Как свинец.

И вроде нет просвета.

То снова, наконец,

Сверкающего цвета.

То мутным, как слеза.

Средь копоти. И гари.

То чёрным, как гроза,

Когда она в разгаре.

То белым. Хоть кричи.

Бездушным. И безгласным.

То вдруг опять в ночи

Заполыхает красным.

У времени есть цвет.

Тона смешались зыбко.

То жёсткий. Как декрет.

То мягкий. Как улыбка.

И целится беда,

Иль день восходит ясный —

Я вечно, я всегда

За этот цвет. За красный.

***

На юг, на север

Рожь да клевер,

Да желтоликие овсы,

Да посвист воли неоглядной,

Да берег речки ненарядной

В литых бубенчиках росы.

Стоят увалы—

Запевалы

Былинных далей и равнин,

Не надышусь я синью этой,

Такой немереной, неспетой,

Одни края без середин.

А дни за днями,

За огнями,

За тем лазоревым цветком,

Что над бегучею водою,

Под той летучею звездою

Мне машет

Голубым

Платком...

Мир

Для чего трудились поколения?

Чтоб пришла ещё одна война?

Чтобы у земного населения

Души выжигало дочерна?

Чтобы смерть вытягивала жало?

Бушевал свинцовый буревал?

Чтобы солнце от людей бежало?

Чтобы горы рушились вповал?

Не хочу, чтоб убегало солнце,

Ты её попробуй — землю — тронь,

Что-то в ней таится, что-то жжётся,

Как запальный спрятанный огонь.

Не дразни его. Не будет слада.

Пусть она вращается, земля,

Не печалясь, не сбиваясь с лада,

Атомною вьюгой не пыля.

Я, чья жизнь войной была багрима,

Знавший фронтовую маету,

Говорю:

— Земля неповторима!