Новая лирика. Годы

Я знать хочу — в чём слаб он, в чём велик?

А может, это я его двойник?

И это он мне долгий шлёт сигнал.

Я — копия? А он — оригинал?

Вот и пойми! Уж, видно, мир таков.

Печатает природа двойников…

Звучность

Тишина, ты лучшее

Из всего, что слышал.

Б.Пастернак

Сколько играно музыки? Сколько спето?

Но самая лучшая музыка — она одна:

Самая лучшая музыка — это

Тишина. Тишина. Тишина.

Когда, в едва народившемся свете,

Ти-и-и-хо ступает предутренний час –

Ничего нет звучнее на свете

Зари, обступающей нас.

Тетеревиные красные брови

Хмурит заря. Тишина внахлёст.

Тут даже биение собственной крови

Раскатывается на тысячи вёрст.

А музыка леса? Музыка поля?

А музыка рек, обнимающих даль?

Всё это звучит. Как хоралы раздолья.

И празднует радость. И плачет печаль.

И я убегу в эту зиму. И в лето.

Чтоб пить тишину. Неотрывно. До дна.

Ведь самая звучная музыка — это

Тишина...

тишина…

тишина…

Проводы

Вот ведь жить бы в покое,

Внука в люльке качать…

Наше дело такое –

Провожать да встречать.

Провожать эшелоны.

На войну. В лиховей.

Под горелые склоны

Зарывать сыновей.

Сгинь ты, горе людское.

Не наплакалось, чать?

Наше дело такое –

Провожать да встречать.

Все дороги любимы,

Только б не на войну.

Провожаем мы зимы.

Провожаем весну.

Провожаем закаты.

Их воинственный цвет.

А встречаем – солдаты –

Краснопенье. Рассвет.

Он летит в голубое,

Чтобы утро начать…

Наше дело такое –

Провожать и встречать.

Сельское

Проживает заря в светёлке.

И заречной крутой тропой

Облака, как большие тёлки,

Утром ходят на водопой.

В синей речке воды напьются.

Постоят у приречных ям.

И кувшинки плывут, как блюдца,

Вовсе синие по краям.

Хорошо тут душе живётся.

Сколько чистого встретишь тут…

Вон тропинки-то у колодца

Кружева по земле плетут.

Скука

И друзей имею. И врагов.

Может, это истина расхожая?

У поэта множество богов.

Я люблю такое многобожие.

Но молюсь я богу одному.

И живу по правилу чудесному –

Это чтоб всегда в моём дому

Место было делу интересному.

Говорят, что будто меж людей

Скука ходит. Злая. Постноликая.

И что там ей — скуке — веселей,

Где безделье мается великое.

Я не ведал скуки. Никогда.

С нею лясы у меня не точены.

Мне бы дело в руки. И айда.

Я простор люблю. А не обочины.

Вот чему молюсь я. Одному.

И живу по правилу чудесному –

Это чтоб всегда в моём дому

Место было делу интересному.

Животворцы

А мир-то всё ещё творится.

И тут уж каждому своё.

Стучит частица о частицу

И высекает бытиё.

И в ясный день, и в непогоду

Жизнепрекрасен их заряд.

Они творят огонь и воду.

И горы новые творят.

Им — животворцам — всё подвластно.

И лютый зной. И лютый лёд.

И разнолико, разномастно

Пред ними время предстаёт.

Поклон им низкий, в самом деле.

Им жить. Им землю украшать.

Ах, если бы они умели

Ещё и мёртвых воскрешать...

Хирургия

Н. Пивоварову

Через боль прошёл. Как через глуби.

Всю её повыпытал. До дна.

Облако стояло в белой шубе

Прямо у больничного окна.

Холодно. Стерильно всё. И бело.

Ой белым-бело, как на юру.

Дует зимний ветер оголтело,

Примерзая к каждому ребру.

Жизнь моя идёт сейчас по краю.

Что там затаилось впереди?

Я сейчас сознанье потеряю,

Только ты его не находи.

Сам найду. Верну его на место.

На кого там падает стена?

Тишина, размякшая как тесто,

Залепила комнату до дна.

Говорят, на свете есть преданье

(В нём-то, дескать, мудрость вся. И соль) —

Истина идёт через страданье,

Истина приходит через боль.

Оттого не юношей зелёным,

А взглянув на мир как бы с горы,

Я пришел из боли — умудрённым,

К истине приблизясь с той поры.

Книжка

Из всех на свете книжек

(Им это не в вину!)

Я, может, в сердце выжег

Всего одну. Одну.

Единственно. Не боле.

Ничуть. За все года.

Зато по доброй воле

Я чту её всегда.

Когда её страницы

Листаю я подряд —

Встают слова-провидцы

И с веком говорят.

И, если мне тоскливо

И всё невмоготу,

Я долго, терпеливо

Читаю книгу ту.

Какою стороною

Куда меня ни день –

Она всегда со мною,

Хоть ночь идёт, хоть день.

Ах, эта книга, книга,

Я, в череде годов

Не пропуская мига,

Читать её готов.

На всё ищу ответа

Не прячась, не тая.

Так что ж за книга это?

А это — жизнь моя.

Баловник

Утром в лес забежал ручей.

Берёза его спросила:

— Чей ты, ручей?

— Я? А ничей! —

Берёза сказала:

— Си-и-ла…

И что ж ты? Без матери? Без отца?

К нам в лес прибежал без спроса?

А может быть, мать стоит у крыльца

И ждёт тебя, водоноса? –

Ручей потоптался накоротке

И спрятался недалечко.

А за пригорком, с плёткой в руке,

Ждала его мамка-речка.

Зрелость

От молодых я в чём-то отстаю.

А где? А как? А в чём искать причину?

Ведь я ещё ничуть не устаю,

Когда бегу на дальнюю вершину.

Да, я ещё бегом люблю. Бегом.

Хоть зрелости к лицу степенность шага.

А может, суть не в этом? А в другом?

И уж пора сдаваться? А, бедняга?

Рука не та? Не так уж зорок глаз?

Обзор не тот бывает ненароком?

Но ведь виденья посещают нас,

Когда на них мы зрим духовным оком?

И в снах моих сильней, чем наяву,

Какие только птицы не летали!

Как хорошо, что я живу. Живу.

А остальное – мелочи… Детали.

Добро и зло

Идёт тысячелетняя война.

И погибают армии жестоко.

И эта быль от времени черна.

И нет войне ни отдыха, ни срока.

Идут тысячелетние бои.