Новая пьеса для детей

Далеко-далеко за периметром безопасности, в самом углу нашей основной Вселенной, сверкая и кружась, вечно падает на ускользающую точку между двумя ослабевшими солнцами ледяной астероид. К вершине его скошенной полярной шапки прилепилось гнездо людей. Впрочем, людей в нашем смысле там почти нет. Встречаются антропоморфы. Но большинство обитателей астероида W97-Q – винтообразные трубочники – самая отчаянная раса Глубоких Галактик. Обосновавшись на астероиде еще во времена последней Эвакуации, трубочники присмирели, сумели наладить хорошие отношения с цивилизациями Периметра. Сейчас они в большинстве своем мирные рабочие, выращивающие нужные в промышленности кристаллы. Кроме пятницы. В пятницу трубочники напиваются и дерутся в барах.

Я провел на астероиде неделю. Спал в парках, пытался не попадаться на глаза патрулям общественной безопасности, ел в китайском кафе на 42‑м уровне.

Я не знал, что делаю на астероиде. Но я чувствовал, что прилетел сюда не случайно. Рыжика я почти не видел – обычно он пасся на лужайке перед мэрией и мне не мешал. Рыжик быстро стал всеобщим любимцем, трубочники фотографировали с ним свои детские отростки. А я бродил по уровням, наблюдал уличные сценки и пытался понять: что я тут делаю.

Итак, что я знаю: у моих родителей есть тайна, даже не одна. Одна общая – мы все умрем – и у каждого своя. По крайней мере, у мамы тайна есть точно – ее друг в Лондоне. Все это как-то связано с тем, что скоро попытка потушить вулкан связкой черных дыр приведет к большой катастрофе.

Но, сколько я не думал над всеми загадками, ясности не добавлялось. В головоломке не хватало важного элемента. Он появился в тот день, когда прибыл поезд, на котором я должен был улететь назад. Из поезда вышел мальчик. Очень похожий на меня.

Рыжик начал крутить головой и принюхиваться. Он запутался, кто из нас я. Мальчик заговорил со мной первый.

– Привет, ты взрослый?

– Как ты узнал?

– У меня папа такой же, только наоборот. У него твоя улыбка, когда он мальчик. А у тебя его глаза, когда он взрослый.

Я запутался. Мальчики из города иногда говорят странно.

– Объясни.

– Еще успею. До следующего поезда целая неделя.

– Я не собираюсь торчать тут еще неделю. Я сяду на поезд.

– Нашел, что искал?

– Нет.

– Почему возвращаешься?

– Я не понимаю, что я тут делаю. И родители, наверное, волнуются. Папа, мама…

– Твой папа…

– Что?

– Не хочу тебя расстраивать. Если ты тот, кто я думаю, он тебе не отец.

Нельзя сказать, что я не был готов к такому повороту событий. Я никогда не любил экологию. И мамина дружба с человеком в Лондоне всегда казалась мне подозрительной.

– Ну и что, я все равно люблю папу, даже если он не биологический.

– Можно передать сообщение с поездом.

Это была хорошая мысль. Я написал записку и отдал ее проводнику. На Земле он опустит ее в ближайшую почтовую воронку.

– Но ведь так родители узнают, где я сейчас. И заберут меня.

– Раньше, чем через неделю они до нас не доберутся. А нам хватит недели, чтобы разобраться.

– Мне не хватило.

– Ты был один.

Все еще сбитый с толку, Рыжик забавно тряс ушами и крутил головой.

– Этот твой мамонт?

– Он просто дружит со мной. Мы многое пережили.

Мы пошли в парк и я рассказал мальчику обо всем, что со мной случилось. Рыжик не стал есть траву в парке, а побежал на свою любимую лужайку возле мэрии. А это, между прочим, перепад в три уровня.

– Странно. Возле мэрии другая трава?

– Нет, такая же. Точно такая же.

– Странно.

Потом я узнал имя мальчика. Оно оказалось похожим на мое, хотя и не совсем.

– Я Марик, ты Марко… А нашего настоящего папу зовут Марк?

– Так бывает, когда родители сумасшедшие.

Марко рассказал мне о своем/нашем папе, а потом два часа изучал историю астероида и план города.

– Ты знал, что здесь есть музей папы?

– Нет.

– Видишь, мы тут встретились не случайно. Он тут местный герой.

Музей оказался в здании мэрии. Мы прошли мимо Рыжика, который уже проел большую плешь в газоне.

– Раньше я гордился папой. Это не единственный его музей, ему ставят даже памятники…

– Обычным людям памятники не ставят.

– А потом я узнал, что есть памятник лягушке, которая 40 лет пролежала в куске льда на орбите, а потом упала на Землю и ожила.

– Это, наверное, необычная лягушка.

– А у нас с тобой необычный папа. Но, на самом деле, он просто худший космопилот во всей Галактике. Я считаю только живых, конечно…

– Если он столько раз это делал… Он герой.

– Я не понимаю, как ему доверяют управление кораблем. В космофлоте, наверное, думают, что снаряд не падает 126 подряд раз в одну и ту же воронку.

– Но ты говоришь, что ему запретили летать.

– Да, наконец. Дождались, чтобы он взорвал целую планету!

– Но, видишь, тут сказано, что на ней никого не было. И, если бы он это не сделал, погибла бы целая планетная система.

– Я тебя понимаю. Приятно думать, что в его раздолбайстве есть какой-то смысл. Но когда узнаешь папу лучше, убедишься, что он просто лузер, зануда и плакса. Хочешь его увидеть?