Новая погоня

Алек (ошарашенный встречей). А… а мы тут случайно… зашли в баню, хотели помыться. А ты что здесь делала?

(Ни слов не говоря, Ксения садится на лавку, все так же молча поправляет сбившуюся на ней ночную сорочку.)

Гера (зло). Почему молчала, когда я тебя… того?!.. Тебе ведь, я чувствовал, явно было не в кайф, что я с тобой делал?

Алек. Ксения, поверь, мы не хотели, мы спутали тебя с другой женщиной…

Ксения (с вызовом). Да что ты и впрямь разнылся, как баба?! Кажись, твой черед меня трахнуть? Так давай, не тяни!

Алек (вздрогнув, пятится прочь). Я?! Ни за что!

Ксения. А что так? Разве я тебе никогда не нравилась? Ха-ха-ха! Ну да, конечно, сейчас я уже не та, что раньше. Но в таком положении это и неудивительно.

Гера (подозрительно). В каком еще положении?

Ксения (презрительно). А ты вообще молчи, импотент несчастный!

Гера. Я…

Ксения. Да — ты! Только вид делал, что трахал меня. Да от пальца больше толку, чем от пениса твоего. Что вы за мужики оба, тьфу! Размазни, а строят из себя невесть кого. (Пауза.) Вот Вадим — это мужчина.

Алек. Как ты сказала?

Гера. Ты знаешь близко этого недоумка?

Ксения (Гере). Недоумка? Да ты даже близко с ним не стоял! Вадим — с большой буквы мужчина! Он без ума любит меня, а я очень, очень люблю его.

Гера. Бред какой-то.

Ксения. Только этот мужчина способен сделать меня счастливой женщиной.

(Девушка поднимается с лавки в полный рост, выходит на середину бани. В этот момент через окно в задней стене в баню заглядывает полная луна, освещая молочным светом фигуру Ксении. В тот же миг под ее ночной сорочкой вырисовывается круглый живот.)

Гера. Черт, ты беременна! Какого ж хера ты все это время молчала?!

Алек. Боже мой, Ксюха. (В истерике.) Гера, это подло, то, что ты с ней сделал, — подло! Подло!

Гера. Заткнись, урод!

Ксения. Ну, все сказали? А теперь пошли вон, козлы вонючие! Дайте одеться порядочной женщине и будущей матери. (Тихо, но с твердым убеждением.) Эх, если б я носила под сердцем не ребеночка, а бомбу, как мой Вадим носит, я б подорвала вас, не задумываясь. В сию же секунду разнесла б вас на куски, ублюдки! (В отчаянии закрывает лицо руками.)

(Пауза.)

Гера (задумчиво). Слышь, Алек, я вот гляжу на нее…

Алек. Не ослеп еще?

Гера. …И вот, что сейчас подумал. Может, Ксюха, того…

Алек. Думаешь, у нее крыша поехала?

Гера. …Может, она и есть Немая женщина?

(Пауза.)

Алек (потрясенный). Да ну, Ксюха — это Ксюха. Она же и двух минут не может прожить, чтобы не поболтать о чем-нибудь.

Гера. Но ведь она и звука не издала, когда я ее…

Алек. Это ничего не значит. Что если ты… удивил ее сильно?

Гера. Удивил?

Алек. Я слышал, такое бывает с некоторыми женщинами, особенно с беременными, которым нельзя, но они тупо занимаются сексом.

Гера. И что?

Алек. И вот так же не в состоянии произнести ни слова.

(Мужчины поворачивают головы к Ксении; она застыла, по-прежнему не отнимая от лица рук. В эту минуту у кого-то из них звонит телефон. Гера хватается за свой мобильный.)

Алек. Гера, это мой. (Смотрит на дисплей телефона.) Хм, подавленный номер. Кто это может быть? (Подносит телефон к уху, говорит грубым голосом.) Ну что надо?

Голос Ксении (пропущенный через синтезатор, оттого неузнаваем). Узнал?

Алек (растерявшись). Нет, ты кто?

Голос Ксении. Кто, кто — твоя смерть. Ха-ха-ха!

(Алек судорожным движением отбрасывает в сторону руку с телефоном. Гера мгновенно группируется в стойку, словно готовясь тут же вступить в схватку.)

Что, страшно? Ха-ха-ха! Ладно, ладно, я пошутила… (Грозно.) Хуже, парень, я — душа.

Алек. Чья душа?

Голос Ксении. Неужто не догнал еще, кретин? Я душа Немой, которую ты с твоим придурковатым дружком никак не можете поймать. Так я скажу вам: напрасно из кожи лезете, недоумки, — вам меня ни за что не словить!

(Гера и Алек выхватывают пистолеты и, встав спина к спине, принимаются кружить на одном месте, тыча пистолетами в стены и потолок бани.)

А ее отпустите. Слышите — ее немедленно отпустите! Я буду неотступно за вами следовать и, если пойдете против воли моей, расквитаюсь с вами сполна. Тогда пеняйте на себя! Это я вам говорю — Немая женщина! Ха-ха-ха!

(Пригнувшись, Гера и Алек пятятся задом к двери, толкаясь, едва ли не вываливаются из бани. Ксения наконец отнимает от лица руки — на лбу и щеках ее пятна сажи. Она принимается неистово растирать сажу по лицу, плечам и ночной сорочке.)

Я грязная, грязная… Боже, как стыдно! Прости меня, я оказалась слабой, не смогла за себя постоять. Мне так стыдно перед тобой, любимый, я больше не достойна тебя… (С глухой обреченностью.) Я больше не твоя, а ты — не мой. Прощай! Ты встретишь другую — молодую, красивую, с чистым сердцем… А про меня забудь. Мое сердце опозорено, мое сердце навек в черной саже…

(Ксения беззвучно рыдает. Свет гаснет. Затемнение.)