Новая раса (том 1)

Нэллис пользовался успехом у дам, как чуткий, пылкий и ни капли не эгоистичный любовник. Ну и как завидный жених, а в перспективе — хороший муж.

Вассалы также обожали своего сюзерена за то, что тот не душил их налогами, гнобил в меру, всячески поощрял старания и вообще общался с челядью не свысока, плюя через губу, а практически на равных.

Через какое-то время, как и полагается, Нэллис выбрал себе суженую. Да не абы какую, а саму княжну Эйфориду! На зависть всей не остепенившейся мужской половине человечества (и, поговаривают, даже какой-то части эльфийского) покорил сердце знаменитой писаной красавицы, к тому же с наследством немалым!

Граф, то есть уже маркиз, привёз невесту из соседней страны, что, несомненно, благоприятным образом повлияло на добрососедские отношения Баркландии и Вивьера. Супруга вскоре родила ему чудесную малышку. В общем, так бы семейство жило и не тужило до счастливого конца, кабы однажды, возвращавшемуся с охоты Констафу не взбрендило нагрянуть к любимчику-маркизу в гости.

В принципе ничего экстраординарного в том поступке не было. Подобное случалось уже не впервой, и радушный Нэллис, зная пристрастия монарха, организовал встречу на должном уровне.

Однако, то ли венценосец перепил до такой скотской степени, что начал бессовестно охотиться на «жаркую чужестраночку», а хозяину дома сильно не понравилось, что правитель Вивьера суёт руки туда, куда ему не положено; то ли какой-то злой язык нашептал Констафу, будто почти князь (а по законам Баркландии, через одиннадцать лет после заключения брачных уз с Эйфоридой, Нэллис мог претендовать и на наследование княжеского титула), давно уже обогнавший монарха по богатству, мечтает о смене власти в стране: то ли ещё что-то послужило причиной всплеска королевского негодования. Но уже следующим утром маркиза объявили государственным преступником, заковали в кандалы и бросили в темницу, а его имение отошло во владение сидящей на троне династии.

К сожалению, к этому моменту Констаф окончательно разругался с Генургом Пятым и родичи Эйфориды не смогли помочь мужу княжны. И потому данный инцидент послужил трагическим переходом ко второй страшной части, когда добрая сказка превращается в фильм ужасов.

Опального дворянина били, пытали, пытали, били, снова пытали и опять били. До тех пор, покуда он не переставал подавать признаки жизни. Потом давали немного отлежаться и возобновляли процедуры. Нэллис потерял счёт времени и не ведал, сколько минуло с даты ареста: один месяц, два дня, пять лет или целая вечность. Но зато он точно знал, что жене и дочке удалось спастись от гнева монарха. В последний миг они укрылись в тайной нише стены, а затем покинули дом через подземный ход.

А ещё Констаф так и не смог конфисковать двадцать два сундука, набитых золотом и драгоценностями, хранящихся в гномьем банке — у коротышек своя политика. Оттого и бесился! Самому Нэллису те богатства, скорее всего, уже не пригодятся, а вот красавице Эйфориде и малышке понадобятся. А по сему, он ни под какими пытками не перепишет ни на кого доверенность.

Так и тянулись бесконечно долгие и бесконечно однообразные часы, дни, годы …

Надежд на спасение не было абсолютно никаких. Какая внутренняя сила не давала маркизу сдохнуть или сойти с ума, он и сам не понимал. Скорее всего, искорка приятных воспоминаний о близких ему людях. И ещё, пожалуй, вера. Как же без неё? Вера в благополучное будущее своей семьи. Воспоминания и вера — это то немногое, что у него осталось, то, что никто не силах был у него отнять. И этой малости Нэллису было вполне достаточно, чтобы хранить душевное равновесие и справляться с любыми физическими муками.

Но однажды его дежурный мучитель осклабился и заявил:

— Ну, всё, упрямец, сегодня ты, наконец, вернёшь королю награбленное! Опробую на тебе новый метод. Будет одновременно очень больно и очень приятно!

Узник презрительно скривился, мол, не первый раз уже подобные хвастливые заявления слышит.

— Поясню: больно тебе, а приятно — мне.

Нэллис и на сей раз не удосужился ответить этой опостылевшей роже.

— Да нет, ты снова не понял, болван. Боль твоя будет не физической, — живодёр как-то по-особому гадко хмыкнул и подал условный знак помощнику, наблюдающему за дверью. Тот с готовностью залязгал железными засовами и втолкнул в камеру связанную заплаканную женщину в разодранном платье и туго связанными за спиной руками.

— Глядите, милорд, кого мы вам привели прямо из тёплой королевской опочивальни. Новую игрушку его величества! Игрушку-потаскушку, хе-хе, — мерзко хихикнул тюремщик представив несчастную. Затем добавил в голос извиняющихся ноток. — Правда, бракованная попалась, слишком быстро сломалась. С неженками это частенько. Но ничего, мы ведь не привередливые, нам позабавиться, и такая сойдёт, верно?

Подвешенный на крюках Нэллис нахмурился и безучастно посмотрел на провинившуюся девицу… а потом вдруг бешено задёргался, загромыхал цепями:

— Эйфорида!

Глава 16

Нэллис