Новая Россия

Не стоит забывать, что различные глобальные рынки, насколько можно предположить в настоящее время, будут распадаться не только на основе разных закономерностей и принципов, но и на разные по своим географическим границам макрорегионы. В результате этого некоторые формально (а возможно, и на самом деле) существующие государства своими разными рынками продукции и технологий, вполне возможно, будут входить в разные и даже жестко противостоящие друг другу (не говоря об обычной конкурентной борьбе) макрорегионы, что придаст ситуации дополнительный уровень неопределенности и сложности, чтобы не сказать запутанности.

2.2. Сможет ли человечество ответить на гамму разнообразных технологических вызовов?

Одной из наиболее интересных и при этом острых проблем современности представляется будущее технологического развития как такового.

Примерно на рубеже 60-х и 70-х годов XX века человечество перенесло центр тяжести своих интеллектуальных усилий и финансовых вложений в науку с технологий изменения окружающего мира на технологии управления самим собой. Нечто подобное, хотя и в существенно меньших масштабах (своего рода генеральная репетиция), наблюдалось в конце XIX века. Однако высшие достижения тогдашней психологии, насколько можно судить, были взяты в 30-е годы XX века под контроль различными авторитарными режимами или авторитарными группами (в формально демократических странах) и, выродившись в «тайное знание», погибли или законсервировались.

Непосредственным выражением этого были, правда, уже не психология и евгеника, но разработка все более разнообразных компьютерных технологий, а также технологий управления массовым и индивидуальным поведением (через управление в процессе работы и развлечений, а также маркетинг).

К настоящему времени выдающиеся технологические наработки, поражающие воображение и получающие широкое практическое применение, проявляются лишь в этих последних сферах, однако и здесь они являются результатом коммерциолизации открытых во время холодной войны технологических принципов.

Открытие же самих этих принципов, насколько можно судить, с завершением холодной войны практически полностью прекратилось.

Главной причиной этого представляется принципиально нерыночный в силу самой их природы характер прорывных исследований: высочайшая неопределенность результата позволяет инвестировать в них значимые средства лишь под угрозой непосредственного физического уничтожения. Завершение холодной войны, ликвидировав данную угрозу, лишило эту нерыночную деятельность единственного действенного стимула.

Не менее важным фактором блокирования открытия принципиально новых технологических принципов является распространение и углубление демократии. Ведь люди склонны отказываться от неопределенного, даже сколько угодно светлого будущего в пользу текущего потребления. Влияя на принятие решений, они, как правило, не позволяют осуществлять масштабное финансирование исследований с не определенным заранее результатом.

Наконец, глобальные монополии, скорее всего, если и не сознают, то в полной мере ощущают тот самоочевидный факт, что технологический прогресс объективно является прямой угрозой их власти и благополучию, и тормозят его, в частности, при помощи института защиты прав интеллектуальной собственности.

В результате технологический прогресс в своем ядре — открытии качественно новых технологических принципов — очевидным образом тормозится, а с учетом фактической ликвидации массовых науки и образования, к которым постепенно идет дело, может и вовсе смениться почти повсеместной технологической деградацией.

Принципиально важно, что этот апокалиптический и вроде бы вполне логичный вывод в настоящее время не подтверждается фактом распространения заметного числа новых технологий, уже преобразующих мир. После долгого перерыва (строго говоря, с завершения холодной войны) в десятые годы они впервые распространились далеко за пределы компьютерной и информационной сферы.

Прежде всего мы видим стремительно расширяющуюся, уже ставшую практически повсеместной интеграцию компьютерных технологий с индустриальными. Такая интеграция качественно повышает эффективность последних даже без их принципиальных изменений. (Так, еще в далеком 1995 году российский «ЛУКОЙЛ» выдвинул концепцию интеллектуальной скважины, реализация которой принесла весьма впечатляющие результаты.)