Новая рождественская песнь (ЛП)

— Но, похоже, я не выдержу этого. Тебя нет уже целую неделю, а я так и не смог взять себя в руки. Мне всё время кажется, что я сплю и вижу непрекращающийся кошмар, что ты всё-таки придёшь в себя, — жалобно прошептал Джастин, тут же горько расхохотался, и слёзы снова закапали на снег. — Мне всё время кажется, что вот-вот откроется дверь, и ты вернёшься домой. Но ты… — Джастин сжал в горсти сухой ком земли. Ком рассыпался, и сухие крошки упали на снег. — Ты здесь. Подо мной. А ты не должен был здесь оказаться, Брайан.

— Что-то я не припомню, Солнышко, чтобы ты раньше жаловался, когда я оказывался под тобой, — пошутил Брайан. Но шутка прозвучала как-то слишком жалобно.

— Ты ненавидишь розы, я знаю. Поэтому я купил ромашки. Я помню, ты как-то сказал, что ромашки — единственные цветы, которые тебе нравятся. Ты тогда рассказывал мне — разумеется, ты тогда был пьян — о единственном счастливом воспоминании детства, о том, как в один из его приездов к Дебби и Майклу из Нью-Йорка ты помогал Вику сажать ромашки. Джастин склонился и усадил старенького мишку, прислонив его к надгробию. — Этот мишка у меня, сколько я себя помню. Его зовут Гас. Я тебе никогда не рассказывал, но именно поэтому мне нравится это имя. Поэтому я выбрал именно его. А совсем не потому, что мне не нравится имя Абрахам.

Джастин коснулся губами крошечного чёрного потёртого носика, выпрямился и утёр рукавом слёзы.

— Блять… Джастин… — ахнул Брайан.

Он попытался коснуться его плеча, но застыл, когда увидел, что рука опять прошла насквозь.

— Я оставляю его здесь. Мне следовало бы положить его к тебе в… в… — Джастин икнул. — Пусть хотя бы так рядом с тобой всегда будет что-то, принадлежавшее твоему Солнышку… Я… я… наверное, я никогда больше сюда на приду, Брайан. Прости меня за то, что я не пришёл на твои похороны, но я… я просто не смог. Я знаю, в том, что случилось с тобой, виноват я один. Все пытаются разговаривать со мной, утешать меня. Они все думают, что я смогу жить без тебя. Но они не понимают, каково мне. Я не могу больше жить, здесь, без тебя. Я привёл в порядок свои дела, и сегодня вечером я уйду. Уйду подальше от наших общих воспоминаний. Я не хочу жить в мире, где нет тебя. Не беспокойся. Я не собираюсь накладывать на себя руки. Но… Мне кажется… Если уехать из Питтса… Короче, тогда я перестану находиться в том мире, который каждую секунду напоминает о тебе.

— Джастин… — прошептал Брайан.

Он чувствовал слёзы на щеках. Джастин громко всхлипнул. Тело вздрагивало от рыданий, но плакать он уже не мог. Брайану безумно хотелось прикоснуться к нему, обнять его и хоть как-то утешить, но он не мог сделать этого.

— Я стану твоим художником, Брайан. Ты навеки станешь моим вдохновением. Я никогда не забуду тебя. Да и не смог бы, даже если бы захотел. Я должен хотя бы попробовать жить дальше и начать жизнь сначала.

Брайан обернулся к Вику.

— Ну? Видишь? Джастин уедет из этого городишки. Он станет великим художником, всё будет так, как этому и суждено было случиться!

Вик кивнул.

Брайан посчитал, что Вик полностью согласен с обоими утверждениями, хотя на самом деле Вик вынужденно соглашался лишь с одним.

— Солнышко снова засияет, — прошептал Брайан. Обращаясь уже к Джастину, он продолжил: — Теперь у тебя всё будет хорошо.

Внезапно перед глазами Брайана всё погасло, и он снова бессчётное количество раз пронёсся через тёмный и белоснежный туннели. Тысячи иголочек покалывали его тело, а когда он открыл глаза, то оказался в помещении, напоминающем студию художника.

Вик, стоявший рядом с Брайаном, сжал его ладонь.

— Вот — то будущее, которое теперь получил Джастин. Он живёт в этом будущем потому, что ты, Брайан, умер.

Брайан огляделся. Он находился в большой неопрятной студии. Везде лежали, стояли и валялись картины и рисунки. Наброски и художественные принадлежности были разбросаны по всем горизонтальным поверхностям. Ни малейшего намёка на порядок в этой студии не было, и Брайан сразу понял, что эта студия принадлежит Джастину. Там, где был Джастин, порядка не было никогда. Там царил контролируемый хаос.

Взгляд Брайана упал на огромное полотно, находившееся на самом большом из столов. Краска ещё не просохла. Рядом лежали кисти и терпентин. Казалось, художник вышел буквально пару минут назад. Картина представляла из себя мрачное абстрактное полотно. Ни света, ни любви в ней не было. Чёрт побери, да она ничем и не напоминала работу кисти Джастина Тейлора, но по глубине выраженных эмоций Брайан понял, что автором не мог быть никто иной.

Он обернулся на звук открывшейся двери. Поначалу Брайан даже усомнился в том, что видит. Он усомнился в том, что вошедший был Джастином Тейлором. Мужчина был старше, но не это поразило Брайана. Джастин выглядел так неухожено. Безжизненные голубые глаза прятались за очками в толстой оправе. Волосы потеряли золотистый оттенок. Спутанные седые космы были кое-как собраны в хвост. На Джастине был коричневый, висящий мешком свитер. Джастин был неимоверно тощ. Щёки запали. Когда-то полные губы теперь были сухи, морщинисты и растресканы.