Новая женщина, или Кругосветка на колесах

После чая в школе мне показали окрестности Йокогамы. На просторном дворе у храма видели процессию. Женщины, одетые в белое, сопровождали, мелко ступая ногами, белый паланкин, который несли четверо мужчин. Это были похороны. Здесь, как и в Индии, траурный цвет белый. Ближайшие родственники должны быть в белом, а соболезнующие набрасывают на плечи белый шарф, кланяются и поют тихую заунывную песню. Плачущих не видно, в отличие от Индии, где даже нанимают плакальщиков.

Дневник Мэри. В знаменитом саду камней всегда найдется местечко, откуда видно все разом. Шума показал такой пятачок и оставил меня в саду, пока ходил по делам. Я присела на скамейку, сложенную из камней, достала блокнот, стала записывать важное, чтобы не забыть, увлеклась, не заметила, как за спиной встали люди. Хихикают – оборачиваюсь – засмеялись в голос, показывая на блокнот – похожи на садовников, с граблями. Не сразу поняла, что смеются над нашим строчным письмом: ни то ни се, черт знает что…

Мы с Ш. поначалу много беседовали. Мне надо много еще узнать и понять.

– Что такое свобода? Как по-вашему ?

– Свобода, в житейском понимании, отсутствие всяких обязательств. Что хочу – то и делаю и ни за что не несу ответственности.

– Разве это возможно?

– Каждый решает сам, здесь советы постороннего неуместны.

– Выходит, для семейных людей свобода невозможна?

– Семейные узы – это путы, бесчисленные обязательства. Кстати сказать, на языке самого северного европейского народ, на исландском, семья так и называется fjоlskylda, то есть многочисленные путы.

– На исландском? Сколько языков вы знаете?

– Прилично знаю совсем немного. Несколько европейских и китайский мандарин.

– А по-русски говорите?

– Да, моя матушка русская.

– Я тоже знаю по-русски, немного…

– Неужели?

– Моя мама тоже русская. Была русская.

Показывал сад, рассказывал про буддизм: б. не навязывает мысль, а будит ее, в отличие от догматов хр. церкви, заставляет думать, рассуждать.

– Смотрите на мир шире, а на жизнь глубже. Цель человека не в том, чтобы жить в достатке и умереть в собственной постели.

В чем же она, цель жизни? Не договорили. Хочу, чтоб объяснил.

«Бруклин Экспресс» Впервые в жизни я видела войну, ужасы войны между ближайшими соседями, Китаем и Японией, правители которых не щадят собственных подданных, а жесткость к соперникам беспредельна. Я видела китайца, прибитого штыком к дверям дома, а рядом лежали трупы членов его семьи. Я пала духом и заболела. В госпитале Красного Креста, куда я попала, рассказывали о зверствах японцев на континенте. В Корее они вырезали всех женщин, оказавшихся во время осады в королевском дворце. Зачем?! Оказывается, не могли отличить королеву от придворных дам – все женщины были одеты и причесаны одинаково. После налета принялись искать королеву Мин, отпихивая ногами еще теплые неповинных женщин, а когда нашли, изрубили ее тело вклочья, с победными самурайскими воплями. В конце концов облили останки керосином и всех сожгли.

Британцы настаивали, чтобы я немедленно покинула зону военных действий и отправилась домой, но во мне взыграл американский дух и я решила ехать на фронт, чтобы люди получили информацию из первых рук. Я решила, что стану военным журналистом, чтобы рассказывать правду о бесчинствах японской армии. Пришлось изменить маршрут и двигаться на север, вместо того чтобы сразу добраться до порта в Японии, откуда идут пароходы в Америку.

Русские офицеры, лечившие раны в том же госпитале, познакомили меня с военным репортером из Франции. Он устроил для меня аккредитацию и подписал паспорт у японского командования. С этим отважным человеком я проехала от Шанхая до Порт-Артура, где осенью японцы устроили настоящую резню, уничтожив практически все население города. Множество убитых не были преданы земле, потому что не осталось живых, способных рыть могилы.

Наблюдая жизнь в юго-восточной Азии, я пришла к трагическому выводу о том, что желтая раса – воплощенная жестокость, здесь не щадят никого. Знаю, что того же мнения придерживаются супруги Макларит, путешествующие по тому же маршруту, что и я. Однажды я решилась просить о снисхождении для несчастной женщины, которую приговорили к смертной казни. Толстощекий мандарин, который единолично вынес приговор и любезно пригласил меня на «показную кару шен-чи» (буквально 36 кусков), защипел и заклокотал от гнева: если я из тех, кто жалеет преступников, мне не место рядом с честными людьми – приглашение на казнь отменяется! Не знаю, в чем вина той женщины, но резать человека на 36 кусков, начиная с ушей и языка… нет слов… Как страшно жить в этой Азии, люди!