Новая Зона. Дикий Гон

Лучше бы ей этого не говорить! Тема «дети сталкеров» весьма занимала науку, но материалы были тоже засекречены. Слухи же ходили самые разные. Но и без слухов он знал, что тут не все так просто и радужно, как думает большинство.

В памяти всплыл случай, какому стал свидетелем ровно через два месяца после того, как оказался здесь. Тогда они остановились на хуторе у развалин Орехово‑Зуево, на пресловутых Кипящих прудах – ловить тамошних иглохвостых жабоидов (их кровь у скупщиков стоила двойной вес золота). Там жило меньше десятка человек – несколько стариков и старух, которым некуда было деваться, и три женщины помоложе. Одна из них, Лариса, бледная молчаливая шатенка, была уже заметно беременна.

Староста – седой как лунь бородатый дед, которого все звали Липатыч, говорил, что Лариса пришла к ним откуда‑то со стороны Пустых Холмов и ничего конкретного о себе не сообщила, только, упав на колени, расплакалась и, обняв ноги старика, сказала, что ей некуда идти и она согласна на все, лишь просила не гнать.

И вот на пятый день их пребывания там ночью Лариса внезапно родила. Но родился у нее не ребенок, а какая‑то черная, напоминающая слизня тварь величиной с кошку…

Память не многое сохранила с того дня: они, даже не пивший до того Сучок, нажрались тогда до чертиков, вылакав весь дедов самогон. Но кое‑что осталось в мозгу, как ни глуши воспоминания.

Причитания и молитвы старух, матерные загибы Липатыча, в глазах которого стоял откровенный ужас; копошение коротких резиново‑матовых отростков среди окровавленных тряпок. Обреченное спокойствие на лице одной из женщин, завернувшей это  в старое пальто и в молчании вынесшей на улицу.

А утром, протрезвев, они нашли Ларису, повесившуюся на детском вязаном оранжевом шарфике в бывшем хлеву. И ветхая застиранная ночнушка на ее груди была мокрой от молока…

Чтобы отвлечься от жутких мыслей, он обнял Милу, откинув одеяло, занялся делом…

* * *

…Из задумчивости Шквала вывели непонятные звуки. Они шли из морской глубины – глухо и негромко, с каждой секундой становясь все отчетливее, а сталкеры все не могли поверить в происходящее. Звуки доносились из глубины, но очень быстро приближались к поверхности.

Напоминали они протяжные стоны каких‑то древних тварей какого‑нибудь мезозойского периода. Каждый стон сопровождался приглушенным шипением и щелчками. С невольным холодком Шквал подумал, что звуки эти очень похожи на те, что иногда гидрофоны записывают в океанах. Иногда тех, кто их издает, даже пытаются отловить, но без толку. Слишком хорошо прячутся, видать.

А затем – чувствительный удар о днище катера. Шквал и Жук вскочили и увидели вырывающиеся у кормы пузыри воздуха.

Шквал успел понять, что Сучок при всплытии ударился о днище головой и выронил загубник. Тут же из воды на миг показалась голова в разодранном капюшоне гидрокостюма, и послышался сдавленный вопль Сучка:

– Там… свет! Свет! Свет! Оно  пришло!

В следующий миг голова Сучка резко ушла вниз, и вода над ней сомкнулась…

* * *

…Призрачный свет возник вдруг в темной глубине, словно бы под ним было не мелкое дно Новомосковского моря, а океанская толща… Сучок напрягся и тут же инстинктивно замер, но разглядеть в глубине что‑либо так и не сумел. Осторожно вздохнув, он еще раз повернулся вниз головой и внимательно посмотрел вниз. Свет едва пробивался сквозь толщу воды, но даже этот призрачный свет притягивал сталкера к себе словно магнитом. Он машинально поправил на поясе «QSS‑05», про себя ругнув «китайца» за малый калибр.

Некоторое время аквалангист видел только этот свет и больше ничего. Ему казалось, что такого манящего света он не видел никогда в жизни, и единственным его желанием было тотчас всплыть на поверхность.

Соблазн был настолько велик, что окончательно Сучок взял себя в руки только через минуту или две. Рассудок и инстинкты бойца постепенно возобладали, и сталкер даже удивился своему минутному порыву.

Он ведь, плюнув на технику безопасности, провел под водой уже около часа. В этой ситуации всплытие на поверхность без декомпрессии убило бы его вернее, чем десяток самых опасных мутантов…

В этот миг мрак глубины начал таять. Свет очень быстро из призрачного стал ослепительно‑ярким. Причудливая тень прорезала толщу воды под ним. Затем свет начал быстро тускнеть. Словно съежившись, метнулся обратно. Глубину снова окутал мрак.

А потом под аквалангистом нарисовалась тварь немалых размеров. Вот она всплыла почти полностью, прямо под ним. Пузырь где‑то пяти метров диаметром, с несколькими пучками щупальцев, по которым скользили лучики лилового света. Сквозь полупрозрачную чуть зеленоватую оболочку просвечивала сеть пульсирующих канальцев и колец темного оттенка. Под куполом болтались гроздья каких‑то непонятых, смахивающих на призмы из мармелада штук, название которым Сучок не мог подобрать.

Что за тварь встретилась ему, он не знал. Зона почти каждый месяц порождала новых уродов. Но зато знал другое – все эти дети Зоны были опасны, как сам Дьявол.