Новая Зона. Дикий Гон

Шквал рванул стартер, на миг похолодев. Ему вдруг почудилось, что движок не заведется. Но он завелся.

Слева мелководье вскипело, как гейзером. Фонтан ударил сразу метров на десяток. Казалось, там заворочалось что‑то живое – огромное, недоброе, почуявшее приближение чужаков.

Но они уже стремительно летели к «Заре».

– Что там?! – Сучок только что не подскакивал от нетерпения.

– Ничего хор… – начал Шквал и запнулся.

Он увидел … Лишь на миг, но увидел…

Над островом висел гигантский дворец с лиловыми стенами. Настоящий замок возносился в небо – со шпилями, с эркерами из зеркальных стекол и еле различимыми силуэтами за ними. А вот в дверном проеме – хозяйка. Стояла на пороге и смотрела на них с высоты. И этот невероятный заколдованный замок, возникший над серой гладью, как олицетворение неведомых тайн мироздания, почти целую минуту продержался в воздухе. А потом, опрокинувшись шпилями вниз, за пару мгновений погрузился в воду…

Катер тут же заплясал на мертвой зыби. Сучок, балансируя рулем, каким‑то чудом выровнял судно.

Внезапно в воздухе пронеслось что‑то, и прямо перед «Зарей», словно туши всплывающих китов, выплеснулись клочки суши.

Теперь далеко справа проступили заледенелые от «хладок» склоны Морозной Косы. А прямо по курсу цепочкой покачивались на воде буи, показывая начало Белого Омута. Все было так ясно видно, что можно было различить второй кораблик «Гидры», «Ягуар», который ждал их у крайнего буя. Только острова как не бывало.

– В чем дело? Как мы сюда попали? Черт, это же Крысьи острова! Да мы с ума сошли!..

– Куда все подевалось? – проковыляв на бак, удив‑ленно вопросил Жук у Шквала. – Где этот остров? Где‑е‑е?!

И Шквал коротко и на чистом русском языке ему объяснил, где именно…

Глава 7

Новомосковское море

К Чертовой Пучине «Заря» добралась к семи часам утра. Присутствие омута угадывалось по странной ряби на воде да по изменившемуся цвету моря. Дно на глубинах сорок‑пятьдесят метров, естественно, не просматривалось.

Шквал нервничал. Оказалось, что аквалангист может погружаться только до сорока метров. На больших глубинах безвредный при нормальном давлении азот превращался в сильнодействующий наркотик.

Нацепив акваланг, Сучок совершил пробный спуск и вскоре показался на поверхности.

– Ну что? – свесился с борта Шквал.

– Вода чистая… – выплюнув загубник, ответил Сучок.

– А дно? Дно какое?

– Во! – показал большой палец Сучок. – То что надо! Песчаное, гладкое, как по нитке, я тебе говорю!

– Так‑так, – потер руки Шквал. – Быстро найдем…

– Если он тут есть… Слушай, друг, – вдруг молвил Сучок с хмурым выражением лица. – Я что хочу спросить, уже, кстати, давно мыслишка вертится. Скажи, этот твой Барс, он пошутить случайно не любит?

Шквал замер, пораженный этой мыслью, а потом решительно замотал головой.

– Нет, исключено! – сообщил он. – Он же нам забашлял. Я его в этом смысле знаю как облупленного, если речь идет о деньгах – он шутить не будет. За гро́ши он удавится, проверено!

– А, ну тогда… Тебе, конечно, виднее…

– Значит, осматриваешь дно, с детектором, само собой, и быстро назад! – вернулся к работе сталкер. – Понял?

– Понял, – кивнул Сучок. – Только за один раз не получится.

– Почему?

– Тогда придется делать декомпрессию, а у нас таблиц нет и барокамеры тоже.

Сучок вставил в рот загубник, поправил детектор, закрепленный на груди, и ушел под воду. Пузырьки воздуха прочертили косую дорожку вдоль правого борта.

Шквал был спокоен за товарища. Каждый спуск в глубину Сучок выполнял максимально быстро, после чего подолгу отдыхал на поверхности. Благодаря этой тактике удавалось перехитрить проклятую кессонную болезнь.

Шквал закурил, присел на банку и принялся ждать.

На чем, как правило, гробились сталкеры‑«водники»? В большинстве они происходили из дайверов‑любителей, наскоро обучившихся пользоваться аквалангом, но не имевших ни глубоких познаний, ни тем более навыка долгой работы вод водой. Это один‑два раза в день можно в охотку сплавать под воду, наплевав на правила декомпрессии или регулировку дыхательного автомата. А если ты проводишь под водой много часов или ныряешь‑выныриваешь по двадцать раз на дню, собирая артефакты, раскиданные каким‑то «серым гейзером», или икру «бисерниц», будь готов, что любая мелочь стает роковой.

Но в «Гидре», слава всем богам и Хозяевам Зоны, гибли пока только от аномалий да еще от хищных тварей. Ну, конечно, были еще мародеры и бандиты.

Сталкер с некоторой настороженностью вгляделся в далекий берег. Этот кусок Зоны называли Гнилой Дырой не только из‑за тяжелых испарений обширных болот.