Новая Зона. Дикий Гон

У дверей жалась девчонка, по виду подросток. Худенькая, с растрепанными волосами, перепуганными огромными глазищами и тонкими губами, подрагивающими от еле сдерживаемых рыданий. Одета она была как попало. Замызганное платьишко, вязанная не по размеру кофта.

– Ты кто? – Шквал жестом показал, чтоб гостья приблизилась.

Она робко, чуть ли не приставным шагом подошла на пару метров и остановилась, вцепившись худыми ручками в быльце кровати. Аж костяшки выступили.

Теперь ее можно было рассмотреть получше. Стало видно, что это отнюдь не подросток, а вполне взрослая девушка лет двадцати четырех. Блондинка с довольно крупной для ее субтильной комплекции грудью, заметно топорщившей платье.

– Кто ты? – снова поинтересовался командир, на всякий случай держа «Абакан» на изготовку.

Мало ли. Помнит он рассказы однополчан о таких вот девочках, мочивших его товарищей в той же Сирии из припрятанных под лохмотьями пистолетов или взрывавшихся на блок‑постах.

– Све‑ета… – захлюпала гостья. – Светлана Копейкина. Мы из Конаково, с фабрики.

– Ишь, Копейкина, – хмыкнул Жук. – Хорошо хоть не Рублева…

Шквал коротко глянул на него, и приятель заткнулся, поняв, что не до шуток теперь.

– Мы?.. – переспросил командир. – Ты здесь не одна?

– Не‑ет, – гнусила девчонка. – Нас с женщинами‑работницами и детишками эвакуировали на автобусе, когда оно… все это… началось. А автобус наш возьми, да и сломайся. В яму мы угодили, колесо застряло. Вот и сидим, ждем, может, кто пособит… Меня бабы на разведку послали… А тут ваш костер… И пахнет так вкусно…

Капитан снова с укором посмотрел на командира. И дозор не выставили, и о маскировке напрочь запамятовали. Расслабились, радуясь благополучному спасению, и забыли, что вокруг – Зона‑матушка…

– Присаживайся, подкрепись, – протянул ей свой котелок Гамбургер, для которого расстаться со съестным было настоящим подвигом.

– Но там баб… женщины, детишки малые… – Глаза Светланы наполнились слезами.

– Ты ешь, ешь, – велел ей Шквал. – А мы пока посоветуемся, как вашему горю помочь.

Ее не нужно было долго упрашивать. Ложка быстро заскребла по дну котелка. Ишь, как наяривает, и впрямь голодная. Видимо, не врет.

Сталкеры отошли на пару метров.

– Что делать будем? – вполголоса спросил у друзей командир.

– Да что тут думать? – вскинулся Гамбургер. – Нужно идти на выручку.

– И что мы с этим гаремом делать станем? – охладил его пыл Капитан. – Как товарищ Сухов, будем куда‑то сопровождать? Пусть выходят на дорогу и возвращаются в Конаково. Там уже более‑менее безопасно.

– Изверг! – возмутился Гамбургер.

– У нас с провиантом и боеприпасами туговато, – поддержал Капитана Жук. – Посмотреть, что там с их автобусом. Если удастся – починить, и пусть едут, куда ехали. А нет, так вывести их на дорогу в Конаково.

Мнения разделились. Решающее слово оставалось за Шквалом.

– Для начала сходим поглядим, что и как, – подытожил он. – А там на месте сориентируемся…

* * *

– Далеко еще? – настороженно озираясь по сторонам, справился у проводницы Шквал.

Они отошли от лагеря уже на добрых пару километров, а автобус так до сих пор и не нашли. Происходящее нравилось командиру «гидр» все меньше и меньше. На душе скребли чупакабры (а кто еще мог на ней скрести в Зоне‑то?).

– Еще малость, – заверила его бодро шагающая впереди Светлана. – Вон за теми березками.

Назвать деревья, на которые указала девушка, березками можно было только с издевкой. Обычно это стройные, с тонким стволом и ветвями деревца. Здешние же деревья выглядели по‑иному: какие‑то причудливо искривленные, с безобразными наростами, от корня вверх чуть ли не в человеческий рост поросшие мхом, с веток свисали лохмотья коры. Стволы некоторых берез были не округлые, а почти квадратные .

Такие Шквалу уже приходилось видеть. В Шатурском районе Подмосковья, в месте, получившем название Бермудский треугольник Мещеры. Именно там находился тайный схрон, подаренный беглым олигархом Спиридоном Александровым (он же кипрский бизнесмен Спирос Александриди) Дракону. И как раз там старый сталкер и свел Шквала с будущим работодателем, упросив своего «крестника» приютить попавшего в житейскую передрягу коллегу в каком‑нибудь из своих средиземноморских имений.

Вспомнив о своей жизни на беззаботном Закинфе, Шквал тяжело вздохнул. И чего ему не сиделось в тепле да покое? Вот же непонятная русская душа. Вечно ей чего‑то не хватает. Зимою лета, осенью весны, как поется в одной старой песне.

Тем временем они поравнялись с «квадратными» березами.

Ага, вот и пресловутый автобус. Зарылся передними колесами в яму, задние вон как высоко задрались. И впрямь без сильных мужских рук тут не обойтись. Но где же пассажиры?

– Э‑ге‑ге, бабоньки! – дурашливо окликнул Гамбургер, выходя на открытое место. – Вы где? Выходите, мы вас не съедим! Вот, с нами ваша подруга.

Оглянулся, ища глазами Светлану. А куда подевалась Копейкина‑то? Вроде вот тут сейчас была…

Вспышка.

Жуткая головная боль.

Темнота…

* * *

Сознание возвращалось медленно, рывками. Тело отказывалось повиноваться. Невозможно было пошевелить ни руками, ни ногами.