Новая Зона. Лики Януса

После этого ответа на пару мгновений повисла гнетущая тишина.

– Так, ладно… – Хирам попытался потереть подбородок, словно забыв о противогазе. – Всем отойти, для начала попробуем по-простому…

Мужчина поднял автомат к бедру и поудобнее перехватил его. Сначала Владимир решил, что наемник собирается стрелять из подствольного гранатомета, но вместо этого из широкого раструба выплеснулся поток жаркого химического огня. Голубое пламя окатило органическую стену, закрывавшую одну из дверей, и в ту же секунду раздался жуткий, полный боли и отчаяния вой. Как если бы кого-то сжигали заживо. Владимир с Шекспиром переглянулись.

– Думаете, оно… разумное? – прошептал Свистунов.

Вой нарастал, а Хирам продолжал давить на спуск, опорожняя баки подствольного огнемета. С живой преграды падали куски почерневшей плоти, воздух наполнился жирным едким дымом, и сталкер в очередной раз порадовался, что противогаз отсекал любые запахи.

– А тебе не плевать? – военный пожал плечами, прежде чем ответить.

Его механический протез издал негромкий свист. Хирам в этот момент наконец закончил поливать огнем дверь и поднял ствол оружия вверх. Перед ним догорал кусок стены, в которой открылся овальный проход. На той стороне брезжил дневной свет. Аномальная плоть по бокам от выхода обуглилась и спеклась, покрывшись черной коркой. Вой затих так же внезапно, как и начался.

А затем, разрывая почерневший слой, наверх начала прорастать новая кожа.

– Оно… Эта тварь регенерирует! – пораженно сообщил Владимир.

Хирам сорвался с места первым.

– Быстрее, пока выход не закрылся! – закричал он.

Свистунов бросился следом. Пол под ногами оказался мягким и податливым, сталкер боялся в любой момент оступиться и упасть. Владимир подавил желание схватиться за стену – пульсирующая плоть быстро нарастала, и один из бойцов Хирама, оказавшийся недостаточно ловким, навсегда оставил в ней рюкзак. Наемник успел вывернуться из лямок и отскочил в сторону, а мгновение спустя рюкзак с влажным хлюпаньем исчез в органическом покрове. Роман, казалось, вообще не обращал внимания на царящий вокруг аномальный кошмар. Сталкер легко ступал, ставя ногу именно туда, где мутировавшая плоть была максимально упругой, словно он мог это почувствовать заранее.

Владимир рискнул обернуться и, выругавшись, ускорил шаг: проход позади быстро смыкался. Переход оказался неожиданным – еще секунду назад отряд бежал по пульсирующему тоннелю из аномальной плоти, а затем резко выскочил под палящие солнечные лучи. Отодвинувшись чуть подальше от выхода, Владимир рискнул остановиться и отдышаться. Сталкер стоял, упершись руками в колени, и смотрел на растрескавшийся от времени асфальт, жадно глотая фильтрованный воздух.

– Вот же ж че-е-ерт… – пробормотал рядом с ним Шекспир.

Свистунов поднял взгляд и на секунду потерял дар речи.

Военный стоял, задрав голову и глядя на то, во что превратился вход на станцию метро. Бетонное здание исчезло, полностью скрытое под пульсирующими полипами телесного цвета. Жуткие отростки вились по уцелевшим проводам, а из оставшихся целыми вентиляционных решеток ритмично поднимался тяжелый пар, как если бы жуткая конструкция дышала.

– Весь этот про́клятый город надо было давно разбомбить к чертям… – объявил Хирам, также смотрящий на аномальную станцию. – Люди сюда уже точно никогда не вернутся…

– И это случится с каждым городом на Земле, если мы не остановим обсидиановских психов, – кивнул Шекспир.

– Жизнь в Зоне никогда не была вариантом… – откликнулся Роман.

Затем замолчал, словно слушая ответ, и добавил:

– Нет, мы просто были слишком самонадеянными. Ну, все человечество в смысле…

– Вот же угораздило получить проводника, у которого кукушка набекрень. – Хирам раздраженно взглянул на Романа, затем принялся раздавать указания подчиненным.

Шекспир тем временем вытащил карманный компьютер и вывел на экран спутниковые снимки местности. Найдя нужный, он подозвал Владимира.

На мониторе оказался запечатлен Новый Арбат, утопающий в зелени – деревья разрослись до небывалых размеров, широкие тротуары пробил кустарник, а дома увило некое подобие плюща с многометровыми лозами. Посреди улицы блестел на солнце фюзеляж разбившегося самолета. Пассажирский лайнер, выкинутый воздушной аномалией в центр города в ночь превращения Москвы в Аномальную Зону. На отломанном крыле еще можно было различить синюю краску.