Новатерра

      Под абрисом врага чётко просматривался текст с его подробным описанием, предупреждением об осторожности и способами действий при обнаружении, а также обещание награды доброхоту: десять тысяч евро (или равноценное количество золота/товаров/услуг) за труп, пятьдесят тысяч за живого и столько же за точные подтверждённые свеѓдения о местонахождении.

      - Меня одно смущает, - Коробицын поморщился. - Увидит где-нибудь наш плакат и тут же скроется так, что вовек его не сыщем.

      - И пёс с ним! - отмахнулся гетман. - Мы встречи не искали. Лично мне его бессмертие - до крепкой воздушно-десантной задницы!

      - Мне тоже, - усмехнулся пристав. - И без того вторую жизнь живём.

      - Вот-вот... И потом, Юрочка, он ведь в любом случае скрывается. Но в данной ситуации, при обещании невиданной по нынешнему времени награды, его будет искать уже не кучка наших доброхотов с рукоѓсуями, но вся округа, до последнего крестьянина-единоличника, последѓнего бомжа, последнего богомольца-пилигрима. И сыщут, будь уверен!

      - Дай-то Бог, - вздохнул генеральный пристав. Казалось, гетманского оптимизма он не разделяет совершенно. - Отпечатаны двести экземпляров ориентировки и тысяча отдельных фотографий. Сейчас дам команду, чтобы отшлёпали ещё столько же, и разошлю фельдъегерей во все концы.

      - Давай, удачи!..

      Оставшись в желанном одиночестве, гетман посидел ещё немного, сделал несколько необязательных звонков и, убеѓдившись, что народ работает по плану, подмигнул вуалехвосту, сунул кепи за ремень и шаркающими шажками направился в царство Натальи Хуторской. Инна отсутствовала, и подруга, иронично улыбаясь, спросила без обиняков:

      - Уже уходите?

      - А разве ещё что-нибудь осталось? - припомнив Винни-Пуха, вопросом на вопрос ответил гетман.

      - Идите-идите, ваш-бродь, скажу, что вы заболели.

      - Какие вы все проницательные, спасу нет!

      - Не первый год замужем... Как ребра, Саня?

      - Да ну, ерунда!.. Ой, что это я?! Болят, аж в глазах темно!

      - Верю, дорогой, верю... Как малышка?

      - Как? - задумчиво улыбнулся гетман. - Так, что придётся за ящиком вина бежать.

      - Нет, Саня, я ведь говорила тебе - дети не в счёт.

      - Тогда она еще не была нашим ребенком...

      - Но ведь стала! Я проиграла, Сашенька, ещё тогда почувствовала, в первый же день, как её увидела. Буду искать пиво 'Пит'.

      - Зачем спешить? Может быть, когда-нибудь 'любовь нечаянно нагрянет' уже не по-детски...

      - Не в этой жизни, дорогой, сам прекрасно понимаешь. Всё, что мог, ты уже совершил.

      - Понимаю, - вздохнул гетман. - Понимаю, что не ошибся, назвав тебя проницательной донельзя.

      - Но всё-таки не 'самой', - вздохнула и Наталья. - Алина звонила уже два раза, спрашивала, не ушёл ли ты ещё, просила предупредить, когда соберёшься.

      - Так предупреди, что я через пять минут буду дома...

      Подруга стояла достаточно близко, на расстоянии древнерусского локтя. Гетман притянул её к себе, обхватив руками талию, и заговорщицки прошептал:

      - ...Или через полчаса.

      Наталья томно опустила ресницы и потянулась губами к его губам, но, когда он приготовился к длинному прочувствованному поцелую, вдруг звонко чмокнула в обе щеки и развернула к двери.

      - Иди домой, герой-любовник!

      - Горе-любовник, - поправил гетман.

      И пошёл, куда послали.

      Между прочим, не без облегчения...

      Однако вспомнил, что он всё-таки правитель, а на улице - война.

      - Если что - звони!

      Однако вспомнил, что негоже быть покойником на всех похоронах, и уточнил:

      - Генеральному приставу.

      Однако вспомнил, как его на днях жестоко огорчили - обозвали старым пнём, - и уточнил в этой связи:

      - Я хотел сказать - войсковому атаману Ходжаеву. По всем вопросам! Чтобы знал, чёрт нерусский...

      И наконец ушёл.

      Потом он шёл.

      Шёл.

      Шёл...

      А когда пришёл и потянул за ручку уличную дверь, та, сволочь, не пожелала растворяться. Что за ерунда?! Какого чёрта?! Белым днем!.. Пришлось доставать ключ, вертеть его в замочной скважине. Открылась. Между прочим, не без усилия. И тут же сверху донесѓлось хихиканье. Ну да, прикол!

      На лестничной площадке его ожидали две озабоченные... медсестры. В крахмальных, чуть застегнутых халатиках. И при носилках. А также чёрный, лохматый 'медицинский брат' при белой с красным крестиком косынке.

      - Ложитесь, раненый, вам нельзя много двигаться! - нахмурив брови, приказала старшая 'сестра'.

      - Да я совсем здоров, сестричка! Мне на фронт надо! Наши под Берлином уже!

      - Поедете под Берлин, раненый, уговорили. Но сначала я сделаю вам искусственное дыхание.

      - Рубашку снимать?

      Алина также вспомнила бессмертную комедию.

      - Вот рубашку как раз не обязательно. В таких тяжёлых, как у вас, случаях искусѓственное дыхание делается рот в рот. Варежку раззявьте!

      Приятная 'процедура' вышла долгой, чувственной, глубокой.

      - Уф, класс! Сестричка, может, мне рановато под Берлин? Полеѓчусь еще, а?

      - Там видно будет... Топай, Рыцарь Сонного Образа!

      - А вы меня не понесёте?

      - Щаз-з! И 'рот в рот' ему, и носилки! Кисло в чубчик не станет?

      - Да я бы потерпел, - пожал плечами Александр и привлёк к себе Алёнку. - Как дела, малыш?

      - Хорошо, па, - мило улыбнулась девушка. - Только мы очень скучали.