Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Том 1

Прерванная в 1792 году борьба за эмансипацию (выше, § 27) возобновилась в 1808-м. Ее вели представители трех наиболее пере­довых еврейских общин: Берлина, Кенигсберга и Бреславля. Вслед­ствие временной оккупации Берлина французами король и министры находились тогда в Кенигсберге, и этим воспользовалось местное ев­рейское общество, чтобы напомнить правительству о необходимости разрешения еврейского вопроса в духе новых реформ. Король поручил составление проекта по этому вопросу своему министру, ба­рону Шреттеру, старому бюрократу, который в прежнее время рев­ностно охранял все жестокие законы Юденрегдамента. Вынужден­ный покориться духу времени, Шреттер уловил в нем именно то, что в тот момент стало модным в самой Франции: наполеоновскую кон­цепцию еврейского вопроса. Он хорошо знал, что властелин Европы вырвал у парижского Синедриона отказ от титула «еврейской наци­ональности» и только что своим «позорным декретом» даже ограни­чил права евреев в Эльзасе и рейнских провинциях. Эта система го­сударственной опеки примирила Шреттера с реформою. Консерва­тивный министр нашел энергичного сотрудника в лице одного либе­рального чиновника в Кенигсберге, криминалрата Бранда, кото­рый уже давно защищал равноправие евреев и теперь находился под влиянием «парижской моды» в еврейском вопросе. Бранд убедил Шреттера, что предоставлением гражданских прав евреям можно нанести удар иудейству, если поставить условием эмансипации от­каз евреев от своей национальной культуры[37]. Министр поручил ему составить в этом духе проект для представления королю. В октяб­ре 1808 года проект был готов. В нем Бранд развил свою мысль, что евреям в Пруссии нужно дать гражданское равноправие с це­лью уничтожить их национальную обособленность. До сих пор, объяснял он, неправоспособность евреев ставилась в связь с их религией, и такая постановка морально выгодна евреям, ибо в наш век веротерпимости нет смысла ограничивать в правах иноверцев; на самом же деле не религия, а национальность и желание евреев в ней оставаться вызывают неприязнь к ним остального населения. Французы с немцами вступают в брак, а евреи нет. Они «остались народом в народе» и останутся таковым, пока не будут допущены свободные смешанные браки, без обязательного крещения еврея, а это станет возможным после включения евреев в состав граж­данского общества.