Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Том 2

Сильна, неотразима была аргументация Риссера с точки зрения еврея, мнящего себя членом не только немецкого гражданского общества, но и немецкой нации. Здесь Риссер повторил ту идеологию, которую усердно развивал в своих прежних публицистических статьях. Находясь под идейным гипнозом эпохи, он не знал о возможности иной, гораздо более высокой точки зрения: о праве требовать гражданского и политического равенства и для еврейства, признающего себя нацией. В медовые месяцы германской свободы, очутившись в самой лаборатории возрождения отечества, Риссер стал в большей степени немцем, чем евреем[37]. Большинство во Франкфуртском парламенте бурно аплодировало Риссеру по окончании его речи, которая вполне отвечала либерально-патриотическому настроению момента, и поправка Моля была отвергнута. В опубликованных весною 1849 г. «Основных правах («Grundrechte») германского народа», этой германской «декларации прав», были установлены полное равноправие лиц всех исповеданий, свобода совести, религиозных союзов, свободный гражданский брак между лицами разных исповеданий. Вследствие тогдашних политических трений между главными союзными государствами Германии, декларация франкфуртского парламента не сделалась общегосударственной конституцией; сам парламент трагически окончил свое существование, ощипанный отозванием многих депутатов и наконец разогнанный солдатскими штыками в момент уже начинавшейся контрреволюции (июнь 1849). Но в конституции отдельных государств удержались еще многие из «основных прав», завоеванных революцией.

В Пруссии созванный под впечатлением мартовских дней Соединенный ландтаг наскоро составил проект конституции (6 апреля 1848), в которой красовался пункт: «Пользование гражданскими и политическими правами впредь не зависит от вероисповедания». Этот основной пункт не оспаривался и прусским Учредительным Собранием, которое заседало в Берлине с мая по ноябрь 1848 г. Среди трех евреев-депутатов берлинского собрания выдавался радикальный публицист Иоган Якоби (§ 5), занимавший место в рядах крайней левой. Когда оправившийся от испуга Фридрих-Вильгельм IV заменил либеральное министерство реакционным (Бранденбург—Мантейфель) и уже готовился распустить учредительное собрание, Якоби был избран в члены той депутации, которую собрание послало к королю с адресом протеста. Король прочел адрес и, ничего не ответив, повернулся, чтобы выйти из залы. Тогда Якоби бросил ему вдогонку негодующий возглас: «Несчастие королей в том, что они ни­когда не хотят выслушать правду!» Однако и в «дарованной» коро­лем конституции, изданной после роспуска учредительного собра­ния (5 декабря 1848), сохранилась упомянутая основная статья о рав­ноправии. За это формальное возвращение отнятых элементарных прав евреи платили изъявлением прусского патриотизма. Когда в Познанской области поднялось сепаратистское движение среди поля­ков, местные евреи отказались от участия в восстании с целью отде­ления польской провинции, заявив: «Мы пруссаки и не желаем польщизны»! За эту тактику они подвергались жестоким преследо­ваниям со стороны поляков. А между тем до осуществления дан­ного на бумаге равноправия в Пруссии было еще далеко.

Формально конституционное равноправие установилось в 48-м году почти во всех государствах Германии, даже в таких отста­лых, как Саксония и Мекленбург. Формально прекратилась и ев­рейская неволя в вольных городах, Гамбурге и Франкфурте. Но фактически евреи воспользовались тотчас после революции только парламентским избирательным правом, выжидая отмены различных гражданских ограничений от специальных законодательных актов. Получилось такое положение, что в то время, когда еврейские де­путаты заседали в парламентах, еврейское население томилось еще под гнетом старых ограничений в элементарных гражданских пра­вах[38].