Новейшая история еврейского народа от французской революции до наших дней. Том III. Эпоха антисемитской реакции и национального движения (1881-1914) с эпилогом (1914-1938)

Революционное движение в западных губерниях не обошлось без заметного участия евреев, среди которых было много организо­ванных рабочих из Бунда и других социалистических партий. В Одес­се рабочий Штильман стрелял в полицмейстера и причинил ему рану; в Могилеве на Днепре еврейский юноша стрелял без результата в полицмейстера, которого считали виновником бывшего там преды­дущею осенью погрома. Такие случаи давали повод правительству (после январских событий либеральный Святополк-Мирский был уволен и заменен консервативным Булыгиным) оправдывать пресле­дование евреев, как «зачинщиков революции». Только председатель Комитета Министров Витте сделал обратный вывод из факта ре­волюционности евреев. В заседании комитета он заявил, что «за­мечаемое ныне среди евреев враждебное отношение к правитель­ству вызывается тяжелыми материальными условиями, в которых живет большинство русских евреев под гнетом ограничительных законов»; он предупреждал, что полицейской власти придется еще «с повышенною энергией вести борьбу с антиправительственною деятельностью евреев, пока не осуществится возвещенное указом облегчение участи инородцев».

Между тем после этого указа в еврейском обществе начался пе­тиционный поход на правительство, с целью вынуждения более ра­дикальных реформ. В феврале были посланы на имя Витте несколь­ко массовых петиций о равноправии. В петиции от имени 32 еврейс­ких общин (Петербург, Вильна, Ковно, Гомель, Бердичев, Кишинев и др.) говорилось: «Все евреи в России проникнуты в настоящую минуту одною мыслью: что жестокая система бесконечных ограни­чений и стеснений подрывает самую основу их существования, что так дольше жить нельзя. Измученные всем пережитым, евреи ждут своего полного раскрепощения, ждут решительной отмены всех ис­ключительных законов, чтобы свободные и равные со всеми они могли рука об руку с прочими гражданами великой страны работать для ее блага и преуспеяния». В записке виленской группы к после­днему пункту было прибавлено: «Как культурная нация, мы требуем тех прав национально-культурного самоопределения, которые дол­жны быть предоставлены всем народам, входящим в состав русского государства».

Освободительное движение в России разрасталось. Образова­лись профессиональные союзы железнодорожников, инженеров, ад­вокатов, кое-где начались грозные забастовки на железных дорогах, волновалось студенчество. В ответ слышались выстрелы солдат и свист казацкой нагайки. На полицейские репрессии отвечали крас­ным террором с крайнего крыла социалистической партии. В Моск­ве был убит генерал-губернатор, великий князь Сергей Александро­вич (17 февр.). Бросая разрывную бомбу в одного из подлейших чле­нов дома Романовых, социалист-революционер Каляев едва ли по­дозревал, что он является орудием исторической Немезиды, пока­равшей московского Гамана и за поругание еврейства. Подъем рево­люционной волны в связи с неудачами японской войны испугал Ни­колая II, и он сделал еще одну уступку. В день 18 февраля (3 марта) были опубликованы три акта: царский манифест, осуждавший рево­люционную «смуту» в момент «кровопролитной войны на Дальнем Востоке» и призывавший всех «благомыслящих людей» к борьбе с «внутренней крамолой»; затем рескрипт на имя министра внут­ренних дел Булыгина, возвещавший о решимости царя «привле­кать достойнейших, избранных от населения людей к участию в обсуждении законодательных предположений», т. е. созвать сове­щательное собрание народных представителей; наконец, указ Се­нату о дозволении частным лицам и учреждениям заявлять прави­тельству о своих «предположениях, касающихся усовершенствова­ния государственного благоустройства». Русское прогрессивное об­щество широко воспользовалось данною ему свободою заявлений о требуемых реформах. Полился поток резолюций и деклараций с тре­бованием одной коренной реформы — отмены самодержавия и вве­дения парламентской конституции. Еврейские учреждения тоже прим­кнули к этой декларационной кампании. Старейшее «Общество про­свещения евреев» в Петербурге приняло следующую резолюцию: «Правильная, соответствующая культурным особенностям еврейско­го народа, постановка образования евреев возможна только при ус­ловии полного уравнения их в правах с остальным населением Рос­сии. Как прочная гарантия свободного культурного развития и пол­ного равенства национальностей, необходимо участие в законода­тельной власти и контроле над управлением страной народных пред­ставителей, избираемых на началах всеобщей, прямой и тайной по­дачи голосов всеми гражданами без различия национальности, ис­поведания и состояния». По такому типу составлялись и декларации других общественных учреждений, из которых каждое связывало свою задачу с основным требованием создания конституционной России.