Новейшая история еврейского народа от французской революции до наших дней. Том III. Эпоха антисемитской реакции и национального движения (1881-1914) с эпилогом (1914-1938)

Русское еврейство, сразу охваченное пожаром войны в своей «черте оседлости», не успело даже исполнить обряд патриотических манифестаций при первой мобилизации, ибо одновременно с откры­тием военных действий против Германии и Австрии русский Гене­ральный штаб объявил войну мирному еврейскому населению при­фронтовой полосы. Главнокомандующий русской армией, великий князь Николай Николаевич, и начальник его штаба, известный юдо­фоб генерал Янушкевич, были убеждены, что еврейское население в районах военных действий представляет собою опасность для армии, так как по родству языков евреи могут легко сговориться с наступа­ющими немцами и оказывать им услуги. Было поэтому принято ужас­ное решение: предоставить командующим отдельными армиями право выселять всех евреев из местностей, расположенных близ фронтовой полосы. Русская Польша, куда с первых дней ворва­лись германско-австрийские войска, первая испытала жестокие по­следствия этого решения. В августе и сентябре 1914 г. целые ев­рейские общины были изгнаны из пограничных мест Радомской, Ломжинской и Люблинской губерний. В это время из кругов польских патриотов, которые тогда сами колебались в своей ориен­тации между Россией и Австрией, был пущен ложный слух, будто русские евреи ориентируются на центральные державы и оказывают им услуги доставкою провианта и шпионством. После ухода немцев из какой-либо оккупированной ими местности еврейских жителей обвиняли в дружелюбии к неприятелю потому только, что они не­вольно продавали оккупантам разные товары; по малейшему доно­су предавали людей военному суду и расстреливали; в ряде городов русские командиры брали у еврейских общин заложников в лице рав­вина и почетнейших членов, как это делается в неприятельской стра­не. В последние месяцы 1914 года еврейские общины были изгнаны из нескольких городов Варшавской губернии (Гродзиск, Скерневиц, Сохачов и др.). Приказы об эвакуации еврейского населения испол­нялись обыкновенно в течение 24 часов; при отсутствии или недо­статочности железных дорог тысячи семейств должны были тащить­ся на подводах с лошадьми или пешком. Плач и стон стояли на путях к Варшаве, куда направлялось большинство изгнанников (их скопи­лось там в это время до 80 000). Рассказывают, что, когда по дороге партия выселенцев встретилась с русским отрядом, где было много еврейских солдат, послышались вопли: «Братья, смотрите, что с нами делают!» Но еврейские защитники отечества не могли защитить сво­их братьев и сестер. Им приходилось быть свидетелями разрушений, произведенных русскою армией в занятой ею Восточной Галиции, где победители особенно издевались над еврейским населением. Рус­ский генерал-губернатор Галиции, граф Бобринский, сулил местным евреям уравнение их в бесправии с их братьями в российской «черте оседлости» после присоединения «Галицкой Руси» к Российской им­перии.

Год страшнейших поражений русской армии (1915) был годом «побед» ее вождей над мирным еврейским населением. Весной этого года поведение военного командования имело все признаки буйного помешательства. В конце апреля и начале мая было приказано про­извести поголовное выселение евреев из западных частей губер­ний: Ковенской, Курляндской, Сувалкской и Гродненской, всего до двухсот тысяч человек. Были мобилизованы все еврейские об­щественные учреждения для материальной и моральной помощи несчастным, в особенности комитеты помощи жертвам войны (ЕКОПО) в Петербурге и провинции и петербургский Политичес­кий комитет, состоявший из представителей различный партий и ев­рейских депутатов Государственной Думы. Был организован протест с трибуны Думы (август 1915 г.), где депутаты раскрыли тайну пре­ступной внутренней войны с евреями. Политический комитет разо­слал главным еврейским общинам для подписи проект петиции на имя председателя Совета Министров Горемыкина, со следующими заключительными словами: «Еврейский народ должен ныне же знать, за что проливает он в этой войне кровь своих сынов, за что гибнет цвет его молодежи, за что вдовеют жены и сиротеют дети, — за то ли, чтобы после всех этих жертв остаться рабом и мучеником на рус­ской земле, или чтобы зажить на ней свободным, полноправным граж­данином». Но охваченные паникой общины медлили с подписанием этой петиции, и она осталась неподанною. Тотчас после изгнания евреев из Ковны, вызвавшего полную хозяйственную разруху, пра­вительство согласилось на возвращение выселенцев под условием выдачи заложников от общин как ручательство за локальность; но по поручению Политического комитета депутат Думы от Ковенской губернии, Фридман, отверг это оскорбительное условие в особом за­явлении протеста. Скоро вслед за изгнанными евреями пошли и их гонители: с августа 1915 г. разбитые русские войска вместе с Гене­ральным штабом быстро отступали из Галиции, Польши и Литвы. Деморализованные солдаты громили евреев по пути отступления. По­громы с насилями над женщинами происходили осенью в местечках Виленской и Минской губерний.