Новейшая история еврейского народа от французской революции до наших дней. Том III. Эпоха антисемитской реакции и национального движения (1881-1914) с эпилогом (1914-1938)

В середине девяностых годов уроженец Будапешта, венский журналист Теодор Герцль, бросил в еврейское общество новый ло­зунг, который вскоре нашел бурный отклик не только в Австрии, но и далеко за ее пределами. С 1897 года произойдет перераспределение сил в духовной жизни австрийского еврейства (см. дальше, § 33 и сле­дующие).

ГЛАВА III. ПОГРОМЫ И БЕСПРАВИЕ В РОССИИ

§ 12 Реакция при Александре III

В Западной Европе антисемитская реакция была направлена против данной уже евреям гражданской эмансипации, а в России — против эмансипации, ожидаемой со времени либеральных реформ Александра II. Ожидания оказались напрасными. Как внезапно пре­рвались общие реформы царя, освободившего крестьян от личного рабства, но не желавшего освободить Россию от рабства политичес­кого, так же быстро прекратились и частичные улучшения в положе­нии евреев. Уже в 70-х годах ясно обозначались здесь черты контрре­форм (том II, § 46). Решительная же победа реакции в момент воца­рения Александра III сопровождалась таким взрывом юдофобии, какого еще не знала новая Россия. Наряду с бюрократией, решавшей еврейский вопрос в канцеляриях, его стала решать темная народная масса на улицах; рядом с бесправием становится погром. Одновре­менно с западным антисемитизмом в его культурной оболочке воз­родилась русская юдофобия в неприкрытых формах гайдаматчины XVII века и полицейских репрессий времен Николая I.

Социально-экономические причины нового антиеврейского движения в России имели сходство с западными только в одном от­ношении: и здесь и там недовольство вызывалось быстрым «вторже­нием» евреев в христианское общество и в привилегированные про­фессии. Льготы, данные при Александре II еврейскому крупному ку­печеству, усилили конкуренцию в развившемся тогда российском капитализме: насаждении фабричной промышленности, строитель­стве железных дорог, учреждении банков и разных акционерных пред­приятий; льготы же евреям с высшим образованием вызывали кон­куренцию их с христианами в области свободных профессий. Разви­лась юдофобская пресса, поощряемая казенными субсидиями: «Но­вое время» в Петербурге, «Виленский вестник», «Киевлянин» и «Но­вороссийский телеграф» в провинции вели яростную юдофобскую пропаганду. «Новое время» пустило в ход крылатое слово: «Жид идет!» — тревожный клич о социальном росте тех, которые еще не­давно стояли вне гражданского общества. Эта же газета поместила на своих столбцах перевод памфлета немецкого антисемита Марра о «победе еврейства над германством» (1879) и не преминула указать, что такое же победное шествие Израиля совершается в России.

Столкновению на верхах общества соответствовала борьба интересов в низах. После освобождения крестьян массовый еврей пришел в более близкое соприкосновение с крестьянином, так как между ними уже не стоял прежний властелин деревни, помещик. Те сельские и городские евреи, которые раньше кормились около помещика («пориц») в качестве посредников по сбыту сельских продуктов, имели теперь дело также непосредственно с мужиком-земледельцем, ставшим хозяином своего труда. Скупка сельских продуктов в деревнях и на городских рынках, а также обмен их на городские товары производились в Западной России преимуще­ственно евреями, которые в своей массе все еще были прикрепле­ны к мелкой торговле в замкнутой «черте оседлости». Неизбеж­ные столкновения между производителем-земледельцем и торго­вым посредником приобретали особенно острый характер, когда сделки между ними совершались в содержавшихся евреями кабаках и крестьянский хлеб обменивался на еврейскую водку — позорное наследие польского панства и русского пьянства. Эта знакомая кар­тина Украины времен Хмельницкого и гайдаматчины только поли­тически изменилась при российском режиме, который почти не кос­нулся культуры раскрепощенного крестьянина и оставил его коснеть в невежестве, пьянстве и грубости нравов. В низах русского народа, на почве, еще насыщенной вулканическими силами старых страстей и предрассудков, всякая политическая «смута» должна была, как встарь, отозваться грозными подземными колебаниями, предвестни­ками катастроф. И катастрофа разразилась в момент, когда револю­ционный террор в России завершился цареубийством 1 (13) марта 1881 года.