Новейшая история еврейского народа от французской революции до наших дней. Том III. Эпоха антисемитской реакции и национального движения (1881-1914) с эпилогом (1914-1938)

Пример метрополии заразительно подействовал на всю киев­скую сатрапию. Жертвою погромной эпидемии в ближайшие дни сде­лались около 50 деревень и несколько местечек Киевской губернии и Волыни (Смела и др.). В городах к местному украинскому населе­нию присоединялся пришлый великорусский элемент, «кацапы». Ве­ликорусские рабочие и «босяки» часто являлись зачинщиками по­грома, а по окончании его бесследно исчезали. Такая банда хулига­нов прибыла по железной дороге вБердичев,нов этом большом еврейском центре ее встретила на вокзале еврейская стража, воору­женная дубинами, и не допустила гастролеров высадиться из ваго­нов, так что им пришлось уехать назад. Этот редкий случай самоза­щиты был возможен лишь благодаря снисходительности местного полицеймейстера, который за это получил от евреев крупную взят­ку. Подобные попытки самообороны в других местах либо не допус­кались полицией, либо приводили к еще худшим последствиям. Так в городе Конотопе (Черниговской губ.) оборона со стороны евреев заставила толпу громил перейти от грабежа к убийствам. В деревнях темные крестьяне исполняли «обязанность погрома», будучи увере­ны, что сам царь этого требует. В одной деревне Черниговской гу­бернии сельский старшина стал увещевать собравшихся для погро­ма крестьян разойтись; крестьяне потребовали от старшины пись­менного удостоверения, что они не будут отвечать перед высшей вла­стью за неисполнение повинности бить евреев, и такое удостовере­ние им было выдано. В некоторых деревнях священники с трудом убедили крестьян, что «приказа бить жидов не было».

Завершением весенней погромной кампании был трехдневный погром в столице юга — Одессе (3-5 мая). В этом городе с стоты­сячным еврейским населением эксцессы толпы приняли бы ужасаю­щие размеры, если бы власти, памятуя репетицию 1871 года (том II, § 46), не решились исполнить свой долг. Одесская полиция разгоняла банды громил. Организованная еврейская самооборона, под ру­ководством студентов местного университета, часто отгоняла раз­бойников от ворот еврейских домов. Но когда начались аресты в уличной толпе, полиция не отличала обороняющихся от напада­ющих, и в числе задержанных 800 человек оказалось 150 евреев, обвиненных в хранении «оружия», которое состояло большею час­тью из дубинок и железных палок (револьверы оказались у немно­гих). Всех арестованных вывели в море на трех баржах и в этой пла­вучей тюрьме продержали несколько дней. Одесский погром, выра­зившийся в разорении нескольких бедных еврейских кварталов, еще не удовлетворил аппетита одичалой толпы, разгоряченной слухами о киевских «успехах»; чернь грозила новым нападением и даже рез­ней. Паника в городе заставила многих уехать в более спокойные места или эмигрировать за границу.

Громили евреев и в земледельческих колониях Херсонской гу­бернии. В некоторых городах Новороссии погромы сводились часто к простому грабежу. Крестьяне из окрестных деревень ходили в праз­дничные дни «на погром» или посылали своих детей, часто малолет­них, чтобы забирать еврейское добро. Одну деревенскую семилет­нюю девочку, бродившую по улицам Мелитополя, спросили, что ей нужно в городе, и получили ответ, что бабушка послала ее из сосед­ней деревни, сказав: «Говорят, в городе будут бить жидов, поди туда и захвати платочек». Погромная энергия первого периода пошла на убыль. С середины мая в «военных действиях» наступил перерыв, длившийся около двух месяцев.

В отношениях центрального правительства к событиям на юге была заметна нерешительность. В Петербурге были очень озабоче­ны вопросом, не является ли это народное движение результатом пропаганды революционеров, которые направляют его сначала про­тив евреев, как преимущественно торгового класса, с тем чтобы ско­ро обратить возбужденные народные страсти против русского купе­чества, чиновничества и дворянства. Это опасение нашло свое выра­жение в программном циркуляре нового министра внутренних дел, графа Николая Игнатьева, от 6 мая 1881 года. Объявляя, что глав­ную задачу правительства составляет ныне «искоренение крамолы», т. е. борьба с революционным движением, министр связывает с этим новое антиеврейское движение в следующей многозначитель­ной фразе: «Движение против евреев, проявившееся в последние дни на юге, представило печальный пример того, как люди, пре­данные престолу и отечеству, поддаваясь внушениям злонамерен­ных лиц, разжигающих дурные страсти в народной массе, впада­ют в своеволие и самоуправство и действуют, сами того не понимая, согласно замыслам крамольников». Тут намекалось на распростра­нение ложного царского указа, призывающего бить евреев, который подействовал на «преданных престолу людей», но, вероятно, был сфабрикован «согласно замыслам крамольников».