Новелла ГДР. 70-е годы

Все это он оставил позади. И оказалось, что сделать это проще, чем ему думалось. Совсем просто. Стоило только оттолкнуться, подобно прыгуну с трамплина. Остальное довершала сила притяжения. Он ожидал, что испытает хотя бы сожаление. Но сожаления не было. И это его огорчило — ведь он как-никак прожил там двадцать восемь лет своей жизни. Там жили друзья, которым он мог теперь лишь посылать почтовые открытки: совсем как Клебер. И тут он припомнил, что однажды назвал Иоахима Клебера предателем. Да там ведь жила и Тильда. И тогда он наконец понял, что бросает довольно много. Как много, этого он не знал. У них с Тильдой никогда не заходило разговора, станут ли их отношения чем-то серьезным, а не просто летним праздником. Теперь он понял, что они не говорили об этом потому, что для них само собой разумелось — они остаются вместе. А дальше? Дальше ничего определенного. Быть может, это объяснялось тем, что все в жизни далось ему без напряжения, бороться ему не довелось. Когда-то он ощущал в себе силу льва и, готовясь, бывало, к прыжку на жирную зебру, всякий раз надеялся, что так просто она его не подпустит. Но всякий раз убеждался, что жертва накрепко связана благосклонными к нему богами, и тогда у него пропадала вся царственно-львиная прыть, он лениво топал за своей жертвой и досыта нажирался. А случалось, что и обжирался. Хоть раз пришлось ему рискнуть? Все загодя обдумывали и подавали ему готовеньким другие. Если человек хоть чуточку старался, ему оставалось только взрослеть, жизнь его превращалась в равномерное продвижение по служебной лестнице. Школа, профтехучилище, институт, а то, гляди, инженер и руководитель стройки, директор стройтреста, министр… Там все было возможно. Но все ли этим исчерпывалось? Где-то у Геббеля он прочел, что Адам потерял рай потому, что получил его в подарок.

Шторм начался неожиданно. Еще минуту назад Брагула максимально широким гребком протаскивал весла: волна там была очень высокой, поэтому всякий раз, почувствовав, что вошел в воду одновременно обоими веслами, он старался использовать это, — так что, когда налетел воздушный вихрь, он чуть ли не лежал на скамье. Ему стоило большого труда сохранить равновесие. Сначала он испугался, но потом обрадовался — теперь не надо было грести. Втащив весла в лодку, он, словно треугольным парусом, прикрепил к одному из них кусок старого брезента и поднял это весло. Используя в качестве опоры шпангоут, Брагула приставил его к скамье. Как только он разжал пальцы, брезент взвился и оборвал кольца: видимо, слишком долго пролежал под открытым небом.

Брагула не отважился подняться еще раз. Он переставил вспомогательную мачту. Ему казалось, что лодка все-таки идет хорошим ходом. Во всяком случае, огни на берегу становились все меньше, и каждый раз, взлетая на гребень новой волны, он замечал, что окна гостиницы сдвигаются все ближе и ближе. Все это, да еще в кромешной тьме, чертовски возбуждало. «Эй, там, на суше!» — ревел он против ветра, в сторону берега.

Шторм шел с юго-юго-востока, значит, гнал лодку к Гедсеру, до которого, судя по карте, было пятьдесят километров. Брагула прикинул, сколько он может пробыть в пути, если не изменится ветер. Волны уже вечером на гребнях были покрыты барашками и, как он мог разглядеть до наступления темноты, заметно пенились. О штормовом юго-юго-восточном ветре предупредили и по радио. Теперь Брагула прикинул скорость штормового ветра. Ураганными считаются скорости воздушных потоков свыше тридцати метров в секунду. Между ними, то есть между ветром ураганным и ветром штормовым, должны, очевидно, быть еще шторм и сильный шторм. Наконец он решил, что скорость штормового ветра составляет двадцать метров в секунду. Выходило семьдесят километров в час. Какова же тогда скорость лодки? Одна треть, одна пятая от этого? При одной пятой до берегов Дании ему потребуется ровно четыре часа. Разумеется, при условии, что не изменится ветер и не помешает какое-нибудь течение.

Сидя на корме, он правил одним веслом. Вдруг он почувствовал, что его резко подбросило вверх, но вниз лодка шла уже по плавной кривой. Движение по вертикали обратилось в движение по горизонтали. Теперь он услышал и мощный шум прибоя. Бурлящая масса обволокла его, лодка вышла из повиновения и норовила перевернуться. Песчаная отмель! Очередная волна подбросила его, и он, судорожно напрягая мускулы, приготовился, что его вновь закрутит, но, как и перед отмелью, лодка плавно опустилась в ложбину волны. Вниз-вверх. Похоже, лодка прошла банку в узком месте, слева и справа ветер доносил до его слуха шипенье бурунов.

Все это произошло так внезапно, что Брагула даже не успел испугаться. Теперь же, когда лодка снова поднималась и опускалась в ритме волн, он понял, что ему повезло. Везение — это случай. С тем же успехом все могло кончиться бедой.