Новеллино

Закончив большую часть своих приготовлений, император, когда настало время, искусно переоделся и вместе с двумя своими спутниками тайком отправился в намеченный путь. И после многих тягот, тревог и лишений, духовных и телесных, испытанных во время путешествия по морю и по суше, он прибыл туда, где враги поджидали его с немалой бдительностью. Его тотчас же признали по портрету, молча и вежливо схватили и привели к султану. Каждый может себе представить, как этому обрадовался — и не без основания — султан. И хотя он принял императора несколько сурово, однако затем, присмотревшись к нему, решил, что бог и судьба наделили этого государя величайшими дарами и что могущество его должно быть большим, нежели он раньше предполагал. И. приказав содержать императора в своем дворце под крепким надзором и хорошо прислуживать ему, он как-то раз, когда ему захотелось этого, велел привести к себе императора и добродушно спросил его о цели его тайного прибытия. На это император, не испугавшийся своего пленения, отвечал ему с немалым мужеством:

— Государь, в прошлом я потратил большую часть своей жизни на празднества и торжества, на мимолетную славу, наслаждения и суетные блага; теперь же я решил позаботиться о боге и о своем спасении и для этого прибыл сюда, претерпев столько опасностей и лишений, чтобы посетить маленькую лачугу, в которой пребывал короткое время наш общий спаситель, сын божий, после того, как был предан смерти иудеями[316]. И хотя моему столь похвальному намерению были воздвигнуты препятствия, я нисколько в нем не раскаиваюсь и не буду раскаиваться, даже если бы мне пришлось принять не только одну, но тысячу смертей за служение тому, кто претерпел за меня муки и смерть, и тем самым уплатить ему хоть часть своего долга.

Султан понял из слов императора, что не был обманут его наружностью, и, оказывая, гораздо больше доверия его справедливой и разумной речи, чем пагубному и лживому сообщению папы, вызванному слепой завистью и лютой ненавистью, он пожелал выказать великодушие и, обратившись к императору, сказал ему:

— Великий бог, всемогущий и всеведущий, да будет мне свидетелем того, что, узнав уже давно, по достоверным слухам, о большей части твоих доблестей, я чувствовал себя вынужденным горячо любить тебя и немало желал тебе угодить. И, поистине, если бы ты, собравшись приехать сюда, пожелал довериться мне, уповая на свою безопасность, как это подобало твоему достоинству, то твое великое желание было бы удовлетворено к нашему обоюдному удовольствию. Однако, раз ты все же явился сюда, как, по-видимому, было угодно небу, я рад уверить тебя, что ты встретишь во мне, которого ты считал своим врагом, больше доброго расположения, чем в главе и первосвященнике вашей церкви.

И, говоря это, он показал ему портрет и подробно рассказал, как и откуда он его получил, а также все, что папа сообщил ему с целью погубить императора, а затем прибавил:

— Хотя ты, будучи победителем, и попал мне в руки как жертва и я мог бы в твоем лице отомстить всем моим врагам, я хочу дать тебе не только жизнь, но и свободу. Однако, узнав о твоем прибытии, я истратил огромные средства на необходимые приготовления к тому, чтобы не только защититься самому, но и предотвратить твое нападение на других, и потому я решил, что в награду за столь великий дар ты должен внести выкуп в размере пятисот тысяч дублонов, чтобы покрыть хотя бы часть напрасно потраченных мною денег. А чтобы ты мог доставить мне эти деньги, я не только немедленно возвращу тебе свободу, но и окажу содействие твоему благополучному возвращению домой.

Хотя император был весьма изумлен злокозненным и низким поступком паны, истинного предтечи антихриста, однако он так сильно обрадовался доброте султана, превзошедшей его ожидания, а также счастливому исходу дела, что эта сумма показалась ему совсем ничтожной. Выразив султану бесконечную благодарность за столь неожиданное великодушие и обмениваясь с ним разными мыслями по поводу порочной и развратной жизни римского пастыря, сделавшегося жадным и хищным волком, император сказал: