Новик

— Да ты что? — съязвила Марфа, произнеся этот вопрос самым саркастическим тоном.

— А я смотрю тебя не дурно было бы ремнем по попке помассировать. Чтобы следила за языком, когда с мужем разговариваешь. — прорычал Андрей, заводясь.

— Ты чего?! — не на шутку испугалась молодая женщина. В эти времена такие угрозы не выглядели шуткой от слова вообще. Особенно после года регулярных побоев, принимаемых от вроде бы как родной матери с отцом.

— Ты разговариваешь с мужем и мужчиной. Еще раз замечу уничижение в твоих словах или иные попытки как-то меня унизить или уязвить — накажу. Поняла?

— Слушай, не уподобляйся этим дикарям!

— Ты поняла меня? — прорычал Андрей, очень нехорошо сверкнув глазами. И Марфа опустив глаза, ответила тихо-тихо:

— Поняла.

— Не слышу!

— Поняла!

— Хорошо. А теперь слушай внимательно. Я здесь не случайная чайка-воевода, залетевшая зерна поклевать, погадить да двигаться дальше. Если я буду как старшины загонять своих боевых товарищей в долговую кабалу или три шкуры с них тянуть, то добьюсь только одного — они меня станут ненавидеть. Как и старшин. А мне с этими людьми воевать. Мне этим людям в бою спину подставлять. Или ты о том не думаешь?

— А что это меняет?

— Долг плодит ненависть. А ненависть желание нагадить. С людьми, которые тебе зла желают нужно быть самоубийцей, чтобы вместе воевать. Сами не убьют, так подставят.

— А вот так на халяву давать меринов разве лучше?

— А я разве я им даю рыбу? — усмехнулся Андрей. — Я им даю удочки. То есть, инструмент, с помощью которого они смогут зарабатывать себе на жизнь.

— Тебе то это зачем? Хочешь быть хорошим для всех? А семья? Ты о семье нашей забыл? Мы на что жить будем? Вон у тебя сколько людей. Всем платить нужно. И лошадей твоих кормить. И вообще…

— Плохо считаешь, — грустно усмехнулся Андрей. — Ты не была на смотре и не видела в каком печальном состоянии городовой полк. А от его боеспособности зависит наша с тобой жизнь.

— Серьезно? — с оттенком насмешливого скепсиса спросила Марфа, но тут же одернулась и потупилась, добавив. — Прости.

Андрей на нее внимательно посмотрел и кивнув, продолжил:

— Людей, способных выйти не то, что в дальний поход, но и даже и ближний — нет. Из-за чего воевода скован в своих возможностях и держит возле Тулы боеспособный костяк на всякий случай. А округа беззащитна. И коли были бы у него люди свободные, то отправлял их в разъезды. И такие вот банды сюда бы не совались. Ибо даже десятка поместных, упакованных честь по чести достаточно, чтобы они сбежали, не вступая в бой. Про разбойников и речи не идет. Это сейчас им тут раздолье, ибо управы нет. Или тебе понравилось, когда тебя у речки хватают?

— Не напоминай, — понурилась Марфа.

— Вот и не зуди. Я знаю, что я делаю.

— А жить мы на что будем? Не зуди. Я ведь все считаю. Смотрю. Прикидываю. У тебя бюджет едва-едва сводится. Никаких запасов.

— А ты хочешь все и сразу? Не жирно ли будет?

— О нас ты совсем не думаешь…

— Как раз думаю.

— Тогда почему ты пытаешься делать за старшин их работу? Мы отбились. И дай Бог отобьемся еще.

— Не понимаешь?

— Твои слова о том, что бла-бла-бла не звучат убедительно.

— Тогда просто подчинись своему мужу и не задавай глупые вопросы.

— Я твоя жена. Мы должны быть заодно. А как я смогу стать тебе поддержкой, если не понимаю, что ты делаешь?

Андрей схватил ее за плечо и резко развернув, прижал к себе. Марфа гордо взглянула ему в глаза и парой секунд позже опустила взгляд, демонстрируя подчинение. Парень же, чуть помедлив, наклонившись над самым ее ухом прошептал.

— Ты хочешь умереть женой простого помещика? Если нет, то не задавай глупых вопросов и делай все, что я тебе говорю. Причем с усердием. Поняла!

— Они сгубили моего отца! Ты тоже захотел на тот свет? — ответила она возмущенным шепотом.

— Мы там и так окажемся, если будем топтаться на месте. Либо мы их, либо они нас. Обратной дороги уже нет. Мы с тобой слишком далеко зашли. Моего успеха нам старшины не простят. Уже не простят. И теперь нам только один путь — или выгрызть себе место под солнцем не хуже, чем у них, или сдохнуть. Теперь ты поняла?

— А все это, — неопределенно махнула она рукой, — про нашу защиту? Это все для красного словца?

— Это все чистая правда. Старшины зарвались и думают только о том, как набить свою мошну. Помещики же крутятся как могут и пытаются хоть как-то свести концы с концами. От этого боеспособность полка не повышается. И наша безопасность тоже, как и их.

— Разве они этого не понимают?